Несмотря на внешнюю «помпу», Наташа поражала детской трогательной непосредственностью в общении, подкупающей откровенностью и искренностью. Так ведёт себя всеми любимый ребёнок – у него нет тайн от окружающих, потому что он всем доверяет и не ждёт от людей зла или подвоха…
Мы с Наташей подружились. И, когда съёмки закончились, продолжали общаться, ходили друг к другу в гости. Юрочка Богатырёв тоже бывал в её «космонавтской», как он выразился, квартире на Спиридоновке и был потрясён домашним бассейном – тогда это была редкость и экзотика. Наташа любила и умела принимать гостей. Хорошо готовила, хотя у неё была помощница по хозяйству, старенькая няня Маруся.
Но Наташа сама занималась уборкой своей огромной квартиры – вставала рано, приводила себя в порядок, красилась, надевала паричок, надевала узенькие брючки, яркую блузочку и туфли на высоком каблуке – только в таком виде кормила мужа-космонавта завтраком, провожала его на работу и принималась за уборку. (Я при этих «ритуалах» не могла присутствовать, естественно, но Наташа рассказывала, что всё происходило именно так.) А потом она отправлялась на Палашевский рынок, которого сейчас уже нет, а тогда был неподалёку, – чтобы закупить свежие продукты для вечернего приёма гостей. И так практически каждый день…
После окончания съёмок мы стали видеться реже – жизнь закрутила-завертела. Но часто перезванивались. Иногда я просила её помочь мне собрать гардероб для поездок на кинофестивали за границей… Что-то покупала у неё или спекулянток, которые приносили ей модные тряпочки, иногда Наташа просто давала мне в поездку что-нибудь из своих туалетов…
Позже, снявшись в советско-чехословацком фильме «Да здравствует цирк!» (потом он стал называться «Соло для слона с оркестром»), где цирковые костюмы для меня шила замечательная художница Марина Зайцева, а «цивильные» костюмы – её бывший муж, ещё более замечательный художник-модельер Слава Зайцев, я стала одеваться в только что открывшемся Доме моды Вячеслава Зайцева. Это было не только красиво и модно, но и недорого: Слава вначале сделал одним из главных принципов работы своего детища – шить из красивых и качественных, но недорогих тканей (отечественные этим критериям соответствовали)…
Прошло довольно много времени. Мы перезванивались. Я была в курсе многих событий в её жизни. Я знала, что Наташа рассталась с Егоровым. Что он ушёл от неё к другой женщине, у которой есть взрослый сын. Что теперь с новой семьёй он живёт в отдельном доме в только что отстроенном коттеджном посёлке для космонавтов в Останкине. Что Наташин сын Митя, которого Егоров усыновил ещё в младенчестве, не захотел оставаться с Наташей и переехал вместе с Егоровым, его новой женой и её сыном в Останкино.
Егоров действительно воспитывал Митю с раннего детства, учил его кататься на горных лыжах, на мотоцикле, водить машину, любил его, баловал, дарил дорогие подарки…
Но то, что Митя бросил любящую его мать, – было для меня совсем непонятно. Ведь так случилось, что Наташа осталась совсем одна. К тому же умерла старенькая любимая няня Маруся, которая вырастила не только Митю, но и саму Наташу…
Наташе пришлось переехать из «космонавтских» хором на Спиридоновке в крохотную квартирку на Вспольном. А так как она не умела жить одна и без любви, она вскоре вышла замуж за профессора МГИМО – Гену, – предварительно уведя его из семьи. Он был законным мужем Риты Гладунко (замечательной, к сожалению, сегодня несправедливо забытой актрисы, сыгравшей в картине «Часы остановились в полночь», которую сегодня тоже мало кто вспомнит)…
Митя до всех этих событий успел жениться, у него родился ребёнок, который вскоре умер, и они с женой развелись.
Новая жена Егорова не слишком доброжелательно отнеслась к тому, что Митя стал жить вместе с ними. А в 93-м году произошла трагедия – во время октябрьских событий у здания телевидения в Останкине в перестрелке шальной пулей был убит сын жены Егорова: он пошел «просто посмотреть», что происходит. После этого жена Егорова категорически отказалась от того, чтобы сын Кустинской оставался с ними. А вскоре умер от сердечного приступа и сам Борис Егоров…
И Мите пришлось уйти на Вспольный к Наташе и её мужу Геннадию, бывшему профессору МГИМО, в ту пору уже уволенному оттуда, – к сожалению, за пьянство. И они втроём – да ещё гигантский дог, которого трудно прокормить и негде выгуливать в центре Москвы, – оказались в крохотной двухкомнатной квартирке.
Вот такая примерно картина. Вот в такой ситуации оказалась Наташа, привыкшая жить совсем по-другому, бывшая красавица, бывший избалованный любовью мужчин и зрителей, а теперь уже стареющий «ребёнок»…
Прошло ещё какое-то время. Звонок от Наташи. Она плачет в трубку и просит о помощи. Говорит, что у неё нет денег даже на хлеб. И говорит, что с Митей беда – он начал наркоманить…
Шёл 97-й год. Жилось трудно, но я не бедствовала, потому что много работала – на дублировании фильмов, в концертах. Я писала стихи, записывала песни, вела на РТР (так тогда назывался российский канал телевидения) программу «Домашние хлопоты с Натальей Варлей»… Денег получала немного, но на то, чтобы помочь в беде, конечно же, достаточно…
После Наташиного звонка я моментально собрала в доме что можно было из еды, взяла деньги и побежала на встречу с ней…
Наташа стояла там, где мы с ней договорились встретиться: на углу улицы Качалова и Вспольного переулка. Она была в нелепой мохнатой шубе, с опухшим лицом и заплаканными глазами. У меня сжалось сердце – такой я её никогда не видела. Мы поцеловались. От неё пахло спиртным. Я отдала ей деньги и сумку с едой. «Не бросай меня!» – неожиданно горько прошептала она. «Что ты, Наташа, не брошу, чем смогу – помогу. А за Митю надо молиться…» – «Он некрещёный…» – «Так надо покрестить…» – «Он не хочет…»
На том и разошлись. А через несколько дней – звонок: «Наташа! Можешь прийти? Митя соглашается креститься, если его крёстной будешь ты!» – «Конечно, буду. Приду».
И я иду на Вспольный. И вижу страшную, запущенную квартиру в элитном доме – с драными, когда-то роскошными, белыми кожаными диванами… Огромного, неухоженного и, похоже, некормленого мраморного дога. И Митю – в котором ничего не осталось от здорового, крепкого, спортивного и красивого мальчика, сыгравшего «короля класса» в «Чучеле» Ролана Быкова. Вместо благополучного и уверенного в себе парня, которым я его помнила, – передо мной сидел худенький, почти прозрачный – в чём только душа теплится! – страдалец с большими растерянными глазами…
С нежностью и болью я беседую с ним, и он почти сразу соглашается креститься. Я договариваюсь в храме Большого Вознесения – той церкви, где венчался Пушкин, – о крестинах на ближайшую субботу…
Суббота… Я смотрю, как Митя подходит к купели и дрожит от холода и худобы – хотя в крестильной совсем не холодно. Но он стоит просто синий… Батюшка говорит Мите, что завтра утром, в воскресенье, он ждёт его на исповедь и причастие. Это обязательно. Митя обещает.
На другое утро я стою у храма и жду его. Батюшка ждёт в храме. Но Мити нет. Он не пришёл. Я звоню ему домой. К телефону подходит Наташа и говорит, что Митя заболел – у него высокая температура. Я прошу батюшку исповедать и причастить его дома, и мы идём на Вспольный…
