Присутствовавший на обсуждении Александр Валентинович Вампилов попросил слова. И сказал, что единственное, что его абсолютно устраивает в спектакле, так это назначение на роль Тани Натальи Варлей. «Именно такой я и писал свою героиню, и артистка всё очень верно почувствовала и движется в правильном направлении», – заметил Вампилов. «Остальное – придёт в процессе репетиций и спектаклей, когда актриса поверит в себя!» – добавил он. Потом сделал некоторые замечания режиссёру и актёрам, кого-то похвалил, кого-то поругал. А в завершение всех ошарашил заявлением, что Виторган на роль Колесова не подходит никак – он слишком взрослый, «слишком не студент», хотя и хороший артист…
В результате меня Вампилов отстоял. Виторгана с роли Колесова сняли, а на его место назначили Васю Бочкарёва, который уже играл в спектакле другую роль. И репетиции продолжились…
Красноярская премьера состоялась 20 июня. А 22-го был мой день рождения. Мы собрались в тесном гостиничном номере. Пришли почти все участники спектакля. Пришёл и Саша Вампилов. Было много цветов и тостов. Пели песни, рассказывали всякие истории. В какой-то момент Юра Гребенщиков (он замечательно играл в спектакле роль Гомыры) начал гадать по руке всем желающим. Взял руку Вампилова. Посмотрел на его ладонь и молча отпустил. Все почему-то притихли. А Саша произнёс: «Ну что же ты замолчал? Боишься сказать, что линия обрывается?! Да, я знаю, что у меня жизнь короткая…»
Всем стало как-то не по себе. Но не настолько, чтобы прервать праздник: многим показались слова Вампилова бравадой или неудачной шуткой. А они, как выяснилось, были пророческими…
Девятнадцатого августа Александру Вампилову исполнялось тридцать пять лет. И мы уже сочинили ему поздравительную телеграмму от театра. Но не успели отправить. Вечером 17 августа пришло сообщение о Сашиной гибели.
С братом они отправились на рыбалку на Байкале в районе Листвянки. Когда возвращались обратно, лодка натолкнулась на «топляк» и перевернулась почти у самого берега. Брат выплыл. А Саша не сумел. Он был в тёплой одежде, которая намокла и потянула его ко дну. Наверняка его можно было бы спасти – на берегу были люди, – если бы он позвал на помощь. Но он постеснялся кричать. И в этом был он весь…
На подъезде к Листвянке стоит скромный памятник Вампилову – недалеко от того места, где он утонул. Когда я бываю в тех краях, обязательно оставляю цветы – необыкновенному, талантливому драматургу и прекрасному тонкому человеку, который дал мне путёвку в жизнь в театре.
Удивительно, сколько людей сегодня берётся писать о Вампилове, о его творчестве и жизни, при этом позволяя себе и неточности, и недостоверности!
Почему-то «летописцы» сообщают, что первым спектаклем по пьесе Александра Вампилова в Москве стала постановка в театре им. Ермоловой «Прошлым летом в Чулимске», которая вышла зимой, уже после гибели драматурга. Поэтому при жизни ему не довелось увидеть спектаклей по своим пьесам.
Но это совсем не так. Первой постановкой в Москве был спектакль А. Г. Товстоногова «Прощание в июне» в театре им. Станиславского, который Саша Вампилов УВИДЕЛ на премьере в городе Красноярске и дал ему добро. Этот спектакль очень долго был в репертуаре театра и шёл с большим успехом.
Да, Вампилову не довелось увидеть постановки своих спектаклей практически на всех театральных сценах страны и за рубежом. Не увидел он и прекрасные работы актеров в кинофильмах, снятых на основе его пьес и рассказов. Наверняка его бы очень порадовали Евгений Леонов, Коля Караченцов, Наташа Егорова, Светлана Крючкова и Михаил Боярский в телевизионном фильме Виталия Мельникова «Старший брат».
А впрочем, «сослагательных наклонений история не терпит». Никто не может знать, что понравилось бы Саше Вампилову из постановок по его произведениям – он был человеком сложным.
Счастье – то, что он родился и так ярко заявил о себе в творчестве, что написанное им актуально и сегодня.
«Мсье де Пурсоньяк»
Конечно, сыграть в первый же сезон в спектакле, который стал, как сейчас сказали бы, хитом, да ещё такую роль – серьёзная заявка. Но в то же время и опасения – а будут ли последующие работы не менее яркими и интересными? И вообще… будут ли?!
Опасения не оправдались, к счастью. Каждый сезон приносил мне в подарок как минимум две прекрасные роли, над которыми я с наслаждением работала. Менялись очередные режиссёры, назначались новые главные, которые в труппе театра Станиславского надолго не задерживались…
А я всё играла, играла, играла…
Лесь Танюк поставил на сцене нашего театра мюзикл по пьесе Мольера «Мсье де Пурсоньяк», где Пурсоньяка играл ведущий актёр театра, он же – муж Майи Менглет, он же – парторг театра Леонид Сатановский…
Я получила роль молодой героини Жюли. Спектакль был красочный, озорной, с яркими, красивыми костюмами. Пели мы, естественно, вживую, под оркестр, который располагался там, где ему и положено, – в оркестровой яме, с дирижёром. У каждого персонажа была своя музыкальная тема. Конечно, жанр позволял и импровизировать на сцене, и даже иногда хулиганить. В то же время музыкальный спектакль требует и особой подготовки, и собранности – ведь пели мы не под фонограмму, поэтому важно и слышать партнёра, и не петь «мимо нот», и вовремя вступать. К тому же пели мы без микрофонов…
Однажды случился казус. В роли доктора был занят артист Кругляк, наш профорг. И вот артисты на сцене поют по тексту: «Дóктора, дóктора!.. А! Вот он и сам, вот он и сам, вот он и сам идёт!..»
Дальше музыкальное вступление: «ум-па, ум-па, ум-па, ум-па…» И выходит доктор, который поёт свои куплеты:
Я человек науки —
Я доктор-психиатр…
Я эти ваши штуки —
Весь этот ваш театр —
Ну, прямо ненавижу,
Не переношу!
Афишу увижу —
От ярости дрожу!..
ну и т. д.
Тексты к музыкальным номерам писал, насколько я помню, сам режиссёр, Лесь Танюк.
И вот артисты кричат своё: «Доктора, доктора!..» И прошли уже четыре такта вступления. А Кругляка нет. Артисты, понимая, что он опоздал, кричат громче: «Вот он и сам…» и т. д. А оркестр ещё раз проигрывает своё вступление: «ум-па… ум-па…» Но на сцену никто не выходит… Что делать?!
Когда третья попытка проваливается – «доктор» так и не появляется, – кто-то находит выход и кричит как бы вслед удаляющемуся «доктору»: «Вот он и сам… ой, нет, прошёл!» Так и сыграли без Кругляка.
Естественно, доложили директору. Наш «Кальтенбруннер»-Жарковский вызвал артиста «на ковёр» и потребовал написать объяснительную. Тот написал: «Я, артист Кругляк, опоздал на свой выход в спектакле „Мсье Пурсоньяк“, потому что был в туалете и потерял ощущение времени». На следующий день на доске приказов висел строгий выговор «артисту Кругляку».
Жарковский вообще постоянно требовал «объяснительные» по разным поводам: оговорка, «отсебятина», опоздание, выход в нетрезвом виде и т. п.
