Признаться, даже я, человек спокойный, далеко не азартный, начал закипать. Играл бы на свои — давно бросил бы. Вернее, на свои даже и играть бы не стал. Продуть двадцать пять монет! да это — почти целиком цена контракта с Дим Димычем на сотню рабов!
Да, там, в степях, двадцать пять золотых — это семь-восемь десятков невольников! Или почти треть годовой зарплаты среднего землянина. Деньги, на которые можно жить! А здесь, в Скагаранском Халифате, городе чертей, тех самых чертей, что еще полвека назад бегали в одних шкурах, двадцать пять золотых — это полчаса в казино!
Плюнув на карты, я пересел за рулетку. И здесь мне откровенно не везло. Я перепробовал уже почти все цифры, но проклятый шарик, словно нарочно, избегал мои ставки. Будто издеваясь, он прыгал именно в те ячейки, на которые я ставил в прошлый или позапрошлый раз!
Тут я вообще сбился со счета проигрышу. Мозг отказывался воспринимать такие цифры. Только за сегодня — оружие, снаряжение, номера в отеле, казино… Я, человек избалованный, и то прожил бы на эти деньги пару лет. О масштабах затрат на всю операцию я старался вообще не думать.
Шарик, подпрыгнув несколько раз по барабану, снова попал не на мой номер.
— В вашем чертовом казино вообще выигрывают? — процедил я сквозь зубы, бросив испепеляющий взгляд на крупье.
— Если на то будет воля Тилиса, Единого В Трех Ликах! — ответил кто-то из-за плеча. — Года три назад один шанг выиграл столько, что его труп до сих пор не могут найти!
Я резко развернулся. Мне стало сильно интересно, кто это себе позволил при человеке назвать землянина «шангом». Рука рефлекторно дернулась к кобуре, но встретила пустоту. Да, точно, я же сдал оружие!
Передо мной стоял инопланетянин, примерно моего возраста. Может, чуть помоложе. В добротной черной рубашке, с клетчатым платком, повязанным на шее, белых брюках с массивной серебряной пряжкой, украшенной золотыми вензелями и окропленный рубинами и бриллиантами. Украшений на краснокожем, вопреки обыкновению, было не так и много. Всего лишь золотые нити на рогах и по паре перстней на каждой руке.
Тут мой глаз зацепился еще за одну деталь — пистолет! Из кожаной кобуры на ремне скага выглядывала рукоять здорового пистолета, как это принято у краснокожих — хромированного. Но ведь охрана никого вооруженного в казино не пускала! Причем, как это очевидно, совсем не из-за соображений гуманизма. Кому хочется чистить после чьего-нибудь проигрыша зал от крови? Проигравшего, или самого крупье.
Это еще что за личность такая, с иммунитетом на правила?
— А ты откуда знаешь, черт? — поинтересовался я, хрустя пальцами.
— Да это мое заведение, — небрежно обронил инопланетянин.
— Гонишь, — убежденно заявил я. — Это казино хана Хадаша.
Шарик упал на колесо рулетки с необычно громким стуком. Вокруг воцарилась тишина. Боковым зрением я заметил, что крупье спрятался под стол. За моей спиной началось какое-то шевеление, и так же быстро прекратилось. Все посетители казино сгруппировались по сторонам, оставив пространство позади меня абсолютно безлюдным.
— Я знаю, — кивнул черт, кладя руку на кобуру. — Хан Хадаш — это я. А я — это хан Хадаш. Удачное совпадение, правда?
Хлястик, подброшенный пальцем, подлетел вверх, освобождая пистолет. И я ощутил кайф. Адреналин в крови зашкалил. Давно я не ощущал такого! С самой войны! Жизнь в полной мере чувствуется именно в такие моменты, когда она висит на волоске. Я ничуть не сомневался, что хан залепит мне пулю в лоб. Про него и не такое рассказывали. Здесь, у себя, Хадаш мог замочить почти любого. И совершенно безнаказанно. Я под исключение точно не попадал.
Встав в стойку, я сжал кулаки, подняв руки на уровень головы, а подбородок прижал к груди. Терять уже было нечего. Но я и не боялся. Вот теперь во мне проснулся азарт. Тот самый азарт, с которым я стрелял в удирающего скага тогда, еще с Ягдашем-покойничком. В картах мне не везло. Но везло в более серьезной игре — в жизни.
— А по-мужски — слабо? — оскалился я.
— Что? — удивился хан.
Он выглядел растерянным. Даже отступил на шаг назад и убрал руку с кобуры.
— Как мужики — на кулаках, — пояснил я. — Или очко заиграло? Ты же скаг. А для скага нет ничего важнее чести. Пальнуть из пистолетика может любой шанг. А завалить меня в честном бою — слабо?
— Ты, шанг, предлагаешь мне, скагу, жимаскагаш, честный бой до смерти? Кто первый умер — тот и проиграл! — рассмеялся инопланетянин. — Этого не будет никогда! Это против заветов предков!
— Ну если ханы перестали быть скагами — тогда стреляй, — усмехнулся я, разведя руки в стороны. — Хотя я слышал, что Великий Хан Конош завалил голыми руками троих саблезубов. Видимо, потому он и последний Великий Хан, что скаги превратились в шангов — разучились убивать без человеческого оружия.
Толпа загудела. Симпатии публики явно переместились на мою сторону. Если в начале конфликта на меня смотрели сочувственно, как на обреченного, теперь в глазах окружавших нас людей и инопланетян читалось восхищение.
— Товарищи! Товарищи! — из толпы зрителей вышел невысокий чуть полноватый мужчина с залысиной и значком Комитета по Делам Инопланетян. — Стрелять в безоружного — недостойно скага. А жимаскагаш не позволяют заветы предков. Но вы же в казино! Решите спор за игорным столом!
— Еще чего! — буркнул краснокожий. — Я буду считать, что казнил этого наглого шуша. И всех делов.
— Но если человек проиграет хану- это будет не просто казнь, а воля Тилиса, Единого В Трех Ликах, — коварно улыбнулся дипломат.
— Воля Тилиса, Единого В Трех Ликах… — задумчиво повторил Хадаш. — Тогда я согласен. Но если я выиграю — я пристрелю тебя, не вставая из-за стола!
— А если выиграю я? — поинтересовался я.
— Будешь жить! — ответил хан.
— Маловато… — протянул я.
— Человек, ты вконец обнаглел! — воскликнул скаг. — Тебе мало жизни?
— Если я ставлю свою жизнь, то и ты должен поставить свою! — ответил я.
Собравшиеся, все единовременно, испустили возглас, полный ужаса. Такого хану никто не смел предложить! Наступила такая гробовая тишина, что, казалось, в ожидании замерло не только казино, но и весь Скагаранский Халифат.
Я брякнул быстрее, чем успел сообразить, что вообще сказал. Вряд ли Хадаш поставит на кон свою жизнь. Просто рисковать в одиночку, когда краснокожему ничего не угрожает при любом исходе игры, не хотелось. Пусть пощекочет нервы.
Инопланетянин всерьез задумался. Сомневаюсь, чтобы он когда-либо бывал в такой ситуации. Черт, беззвучно шевеля губами, смотрел в потолок. Молится, что ли?
— На все воля Тилиса, Единого В Трех ликах, — напомнил я.
— Я согласен, — внезапно широко улыбнулся хан. — Если я проиграю — я вынесу себе мозги, не вставая с кресла.
