Калаш первым ринулся к лестничному пролету и замер, подняв глаза наверх.
— Сколько же здесь этажей… — с болью в голосе протянул строитель.
— Тридцать, — ответил я.
— Может, подождем гаубицу? — предложил волосатик.
— А нахрена тогда штурмовали? — возразил я. — Нетушки. Начали — так пошли.
Поразмыслив, совершенно не сговариваясь, мы пришли к единому мнению, что лучше уступить дорогу молодым. Жаждущим славы головорезам Ашбаша.
Орда бойцов, стуча подошвами ботинок по ступенькам, устремилась ввысь. За ними — еще и еще. Гремели выстрелы. Все выше и тише. Скаги занимали этажи, подавляя сопротивление, если не умением, то числом, складывая свои рогатые головы во имя… даже не знаю, во имя чего! Наверное, каждый за свое. Одни — за Тилиса, Единого В Трех Ликах, другие — за заветы предков, третьи — за утопические идеалы Калаша в виде всеобщего равенства, четвертые — просто пограбить… каждый находил в этой жуткой бойне свою цель. Иначе, без цели — сидел бы сейчас дома, с женой и детьми.
Мы дождались, пока Ашбашу по рации не сообщили, что его отморозки заняли всю гостиницу, с первого по тридцатый этаж, и остановились перед покоями Хадаша. Потерь — умотаться. Сколько живой силы противника уничтожено — никто не считал. Пленных нет. Поставленную задачу можно считать выполненной.
Следом поднялись мы. Навстречу уже спускались краснокожие, груженные трофеями. Тащили все, от золотого колечка до серебряного подсвечника. Я, не удержавшись, заглянул на один этаж. Тела защитников и атаковавших, стены, исполосованные пулевыми отверстиями и следами от шрапнели, разломанная мебель, изодранные в клочья картины и разбитая посуда. Скагов интересовал только драгоценный металл, камни и оружие. Остальное, не представляя истинной стоимости, они попросту уничтожали. Не специально, не со злого умысла, а в поисках тайников, которые могли скрывать ценности. В отеле, конечно, тайникам самое место…
Двери в покои верховного хана оказались заперты. Ломать их пришлось бы бесконечно долго, но главарь отморозков дал команду и один из инопланетян прилепил к замку кусок пластида, воткнул детонатор и мы поспешили за угол. Спустя несколько секунд прозвучал громкий хлопок и замок с внушительным куском двери просто перестал существовать.
В пентхаус мы входили очень осторожно. От Хадаша, загнанного в угол, можно ожидать чего угодно. Мы перебегали от укрытия к укрытию, ощупывая прицелами каждый сантиметр… каждый миллиметр шикарных апартаментов.
Но все было излишне. Правитель находился в своем лофте в абсолютном одиночестве. Он сидел в своем любимом кресле с бутылкой виски в руке, внимательно следя за нами одними глазами, не поворачивая головы. Зверобой стоял на сошках у разбитого окна, за которым уже просыпался рассвет и утренний ветер, врываясь в комнату, с перезвоном гонял по полу пустые гильзы.
Ашбаш вытащил из кобуры хана NAA Mountain Vulture и засунул пистолет за свой ремень. Хадаш даже не попытался оказать сопротивления. И даже не проявил какого-то неудовольствия.
— Где Ямаха? — спросил людоед.
— В спальне, — ответил рогатый. — Я застрелил эту суку. С тех пор, как я ее встретил, были одни беды. Все горе в этом мире от женщин. Клянусь Тилисом, Единым В Трех Ликах.
Главный головорез качнул рогами и один из чертей метнулся проверить.
— Убита, — сообщил он, вернувшись со свисающей из кармана золотой цепью.
— И зачем я тогда этого тащил? — расстроился Ашбаш, ткнув локтем Шашана. — И без него разобрались.
Законный супруг красавицы затрясся мелкой дрожью, закрыв лицо руками. Раздался явно различимый всхлип. Он ревел! Не знаю уж, любил он еще девчонку после всего, или что-то другое. Но настоящим скагом он точно не был. Правильно сказал покойный Армуш: у настоящего скага рога в душе, а не на голове. За дословность цитаты не ручаюсь, но там было типа такого. Шашан даже с рогами на голове был шангом.
Как-то к слишком большому числу своих знакомых за последнее время я стал добавлять слово «покойный».
— Брат, не против, если дальше мы сами? — подмигнул ему Калаш.
— Это конечно, сначала примчался — Ашбаш, выручай, помогай, а как все сделано — там дальше вы сами, — проворчал хан Пашнашиджа. — Да ладно, я не против. Я еще в банк собирался заглянуть. Проценты снять.
— Подчистую, — хохотнул кто-то из его подчиненных. — Со всех счетов.
Волосатик злобно зыркнул и краснокожие побежали на выход. Через десять секунд нас осталось трое — я, Калаш и Хадаш.
— И ты, брат? — удивился хан ханов, словно очнувшись и только сейчас обнаружив мое присутствие. — А мы с тобой не доиграли. Помнишь?
— Ой, давайте без всего этого… — взмолился повстанец.
— У меня тут и карты есть! — подмигнул черт, демонстрируя запечатанную колоду. — С теми же ставками? Если выиграешь ты — я сам пущу себе пулю в голову. А если я — ты застрелишься, а я ухожу. Договорились?
— Не вздумай, — повторил борец за свободу.
— А давай, — кивнул я, вешая NAA Scagaran Sport II на спинку кресла. — Посмотрим, как изменилась воля Тилиса, Едного В Трех Ликах.
Хадаш улыбнулся и, сдув со стола пыль, сделал приглашающий жест. Я устроился в кресле напротив. Распаковав колоду, хан с видом заправского шулера перетусовал карты и предложил мне сдвинуть. Примерно половина колоды ушла сверху на низ. Теперь скаг, подув на пальцы, положил одну карту перед собой, рубашкой вверх, вторую — передо мной, тоже рубашкой вверх.
— Вскрываемся? — улыбнулся рогатый. — Если боишься — то я могу первым.
И он перевернул карту. Бубновая семерка. Настала моя очередь. Я жопой чувствовал подставу, уж слишком спокойным и самодовольным был инопланетянин. Или это истерика?
Не дожидаясь, пока я продемонстрирую карту, Калаш резко выхватил из кобуры Кольт, когда-то полученный от меня, и, быстрее, чем я успел среагировать, выстрелил хану в висок. Прямо в упор. Брызнул фонтан крови, заляпав и самого потомка Коноша, и стол, и меня. Голова хана взорвалась, как переспелый арбуз.
— Ты чего творишь! — возмутился я, подпрыгнув от неожиданности.
— Это же обман, — ответил повстанец. — Ты же видишь, что карты разные.
— Ну да, разные, — согласился я. — Они и должны быть разные! Подожди… в каком смысле — разные?
— Рубашки отличаются. Ты разве не видишь?
Для верности я положил обе карты рядом. Но никаких различий, даже минимальных, ни в рисунке, ни в оттенке рубашек не видел.
— А по-моему они одинаковые… — неуверенно произнес я.
Калаш перевернул мою карту. Черная. Как и следовало ожидать.
— Все карты печатаются на разных типографских станках, — пояснил черт. — Идеально подобрать краску невозможно, а потому есть различия, которые видит каждый скаг. И некоторые люди.
Стерев с лица кровь, я взял из руки мертвого хана бутылку и подошел к окну. Светало. Солнце еще только коснулось своими лучами города, но картина уже ужасала. Роскошный, богатый… наибогатейший город континента всего лишь за одну ночь превратился в дымящиеся руины. Я видел подобное — во время Пограничной войны, когда американцы бомбили Грачевск. Но тогда потребовалось два месяца и сотни самолетов. И Грачевск — чужой для янки город. А здесь — всего одна ночь и все — Скагаранского Халифата, главного города скагов, больше нет. Нихреново так я за Мишеля отомстил…
