— Но я не совсем понимаю, почему контрразведка проявила интерес к этой дыре, где не происходит ничего значительного, — пробормотал замполит полка.
Темнить не стоило. В этом не было никакого смысла. Замполит — второе лицо в полку. Он обязательно обо всем узнает.
Алексей говорил недолго, минуты две. За это время мясистая физиономия грузного майора успела зарумяниться, после чего стала бледной как поганка.
— Не хочу ругаться с вами, товарищ капитан, — проворчал Костин. — Понимаю, что вы при исполнении и находитесь здесь не по своей воле. Но этот приказ ошибочен, заверяю вас со всей ответственностью. Вы обязаны проверить все версии, я согласен, но эту можете смело отвергнуть. В штабе полка не может быть вражеского лазутчика. Эта идея совершенно не реальна. На низшем уровне — возможно, но я даже в этом не вижу смысла. Немцы увидели, что батальон майора Кобрина уходит с позиций, и нанесли удар, пока мы не успели заткнуть эту дыру. На войне такое случается. Виновный должен понести наказание, но самый страшный грех в этой истории — халатность и безответственность.
— Но вы не выступили против предложения снять с позиций батальон Кобрина, высказанного на совещании… — Алексей выделил многоточие в конце предложения.
Щеки замполита стали покрываться зеленью.
— Почему я должен был вникать в детали диспозиции войск и предугадывать возможный маневр противника? — резко проговорил он. — Моя обязанность — следить за моральным состоянием личного состава, вести пропагандистскую работу и осуществлять политический надзор. Я убежден, что высокий моральный дух, вера в свою правоту и готовность умереть за социалистическое Отечество куда важнее физических упражнений и умения стрелять.
«Тезис спорный, — подумал Алексей. — Но возражать глупо».
Замполит набрался смелости, сделал раздраженное, нетерпеливое лицо и посмотрел на часы.
На иной результат Алексей и не рассчитывал. Визит к замполиту носил исключительно провокационный характер.
— Небольшой блиц-опрос, товарищ майор, не возражаете? Есть ряд лиц, вызывающих у нас сомнение. Себя вы по понятным причинам из таковых исключаете. Я не стану перечислять их. Может быть, вы сами кого-то назовете?
— Капитан Кондратьев, — пробормотал замполит и покраснел.
— Почему? Попробуйте объяснить.
— Он был в окружении. Под Утиным Бродом, в конце февраля текущего года. Немцы взяли в кольцо полк, в котором он служил, и две недели мурыжили в болотах. Потом они вышли оттуда при довольно сомнительных обстоятельствах.
— Вы готовы записать Кондратьева в предатели на основании того, что его часть попала в окружение?
— Вы спросили, товарищ капитан, я ответил.
— Ваш покорный слуга тоже был в окружении. А вы?
— Я не был.
— Значит, вы не воевали. Уж простите за прямоту. Миллионы солдат выбирались из окружения. Одним удавалось это сделать, другим нет. Причина — ошибки командования. Солдаты ни в чем не виноваты. Вы, очевидно, перепутали окружение с пленением.
— Вы так на меня смотрите, словно я уже виноват и должен перед вами отчитываться, — заявил замполит. — Да, я привык сражаться на других фронтах, если угодно. Я несу ответственность за боевой дух солдат и их политическую подготовку.
— Давно вы служите в полку?
— Две недели назад я был переведен сюда из политотдела дивизии. Приказ о назначении подписал лично товарищ Фабиус, член военного совета армии. Тогда же мне присвоили очередное воинское звание. До этого я был замполитом батальона, принимал участие в боях южнее города Белый.
— Как вы относитесь к упразднению института комиссаров в частях и соединениях Красной армии?
— Отрицательно, — буркнул Костин. — Но это решение приняло высшее руководство, и не мне его оспаривать.
— Командир полка Борисов прислушивается к вашему мнению?
— Почему вы спрашиваете? — Майор насупился. — Мы с Николаем Петровичем выполняем одну задачу, пусть и на разных участках. Я не вмешиваюсь в его действия, не осуществляю за ним надзор. В мои обязанности это не входит. А он не лезет в политическую пропаганду. По некоторым вопросам мы не сходимся, но это не препятствует совместной работе.
— Вы не писали на него рапорт вышестоящему начальству?
Выпад был наудачу и, кажется, попал в цель. Майор осекся и начал стремительно терять интерес к разговору. Возможно, он понял, что представитель контрразведки лишь провоцирует его на дерзость. Фактов у него нет.
— Я не обязан отвечать на все ваши вопросы, товарищ капитан. Должны быть разумные пределы.
— У разума нет пределов, Евгений Романович. Как вы относитесь к тому, что полковник Борисов разъезжает по фронтам со своей, скажем так, семьей?
— Тоже резко отрицательно. — Костин начал в нетерпении закатывать глаза. — Возможно, уставы на этот счет и помалкивают, но это же неприлично, в конце концов! Николай Петрович официально женат. Об этом все знают. Какой пример он подает офицерам?
— Не говоря уж о солдатах, — пробормотал Алексей.
— Что, простите?
— Нет, ничего. Вы умеете пользоваться рацией?
— Нет.
— Знаете немецкий язык?
— Нет. Послушайте, капитан…
— Ваши родственники не были в оккупации, концентрационных лагерях, не подвергались депортации?
— Товарищ капитан, вы вообще нормальный?
— Что такое нормальность, товарищ майор? — с улыбкой сказал Алексей. — Это легкая форма слабоумия. Благодарю вас за беседу. Неясное чувство мне подсказывает, что мы расстаемся ненадолго.
На него снова что-то нашло. Вывести из равновесия, расшатать, разозлить! Невиновный переживет, виновный станет совершать ошибки. Капитан контрразведки решительно не мог понять, почему ему не нравятся все эти люди! Может, ему стоило в самом себе покопаться?
Он пружинисто поднялся, козырнул и покинул помещение.
Уже смеркалось, когда из леса вынырнул проворный ГАЗ-64 и запрыгал по кочкам к месту слияния грунтовки с шоссе. До въезда в город было метров триста. Березняк почти вплотную подступал к дороге. В машине находился только водитель в офицерской фуражке.
Из-за кустов выступил красноармеец с автоматом, поднял руку. Мобильный пост на таком же «газике» водитель не заметил. Его маскировала гуща шиповника.
Офицер резко затормозил и потянулся к соседнему сиденью, видимо, за автоматом. Красноармейская форма может оказаться маскарадным костюмом. Постов в этом месте никогда не было.
Все же красноармеец оказался именно тем, за кого себя выдавал. Машина остановилась. Офицер, сидящий за рулем, поколебался и убрал руку с автомата.
К «газику» подошел сержант, козырнул. За ним шагали еще два человека.
