«А там и до Москвы недалеко», — подумал Алексей.
Он с кислой миной разглядывал этих жалких людей. Они всю жизнь работали на эксплуататора, темные, несознательные, даже не представляющие истинного лица нацизма. Кто бы им рассказал про деревни, сожженные в России и Белоруссии, газовые камеры концлагерей, еврейский вопрос, который бездушные нацисты собирались решить окончательно?
«Толку от этой публики не будет, — подумал Алексей. — Если барон вчера уехал, то где его теперь искать? Вряд ли он подался в Берлин. Ему нужно спешить на запад. Эх, не судьба опять».
Он с досадой двинулся из кухни и вдруг остановился.
«Что-то тут не складывается. С чего бы барон стал собираться в такой спешке? — рассуждал офицер контрразведки СМЕРШ. — Явная угроза над ним не висела. Он не знал, что рота Берегового прорвется в Цилиенхоф.
В Берлин этот господин не поедет, если не выжил из ума, а на запад кто его пустит? Задержат на первом КПП. Беглый полковник, да еще и с полной машиной документов! Ему нужны сообщники, прикрытие.
Почему, черт возьми, у пожилого садовника такие ухоженные, хотя и костлявые руки? Ведь он много лет копался в земле».
Он резко повернулся, пристально посмотрел в глаза человека, назвавшегося Карлом Вольценом. Первые секунды тот выдерживал его взгляд, потом все понял и глубоко вздохнул. Стала расправляться согбенная спина, развернулись плечи, отвердели скулы. Ухоженные руки опустились по швам.
Офицеры с любопытством наблюдали за этими метаморфозами. Теперь перед ними стоял другой человек. Старенький пиджак уже никого не мог обмануть. Породистый, холодный, бездушный службист, обладатель гордого дворянского титула, злейший враг всего советского.
— Ого!.. — уважительно протянул Семашко. — Какой вы у нас проницательный, товарищ капитан. А мы и не подумали.
Заплакала кухарка, заволновалась остальная челядь.
«А ведь они действовали не по принуждению, — понял Алексей. — Сознательно, по доброй воле прикрывали хозяина от кровожадных большевиков. Собой готовы были пожертвовать, обожали его. А почему бы и не любить? В домашних условиях все эти изверги — предупредительные, учтивые, милейшие люди, добрые господа. Кто отправит собственную горничную в газовую камеру?»
Автоматчик перехватил его взгляд, стал оттирать прислугу от барона. Офицеры окружили его, следили, чтобы он не делал лишних движений. Черкасов обыскал хозяина поместья и убедился в том, что тот был безоружен.
— Сожалею, господин барон, карьера садовника у вас не задалась, — заявил Алексей.
— Да, признаю, вы обладаете некой долей проницательности, — презрительно проговорил Кляйст.
Он сохранял неподвижность, только глаза его украдкой следили за советским офицером.
— Спасибо, вы очень любезны, — сказал Алексей. — Капитан Саблин, контрразведка СМЕРШ. Не волнуйтесь, вашу прислугу мы наказывать не будем. Эти люди выполняли свой долг. Вы же можете рассчитывать на учтивое обращение с вами. Если не станете глупить. Вы понимаете по-русски? Вроде должны, нет?
— Плохо, — ответил барон с заметным смущением.
— Ладно, пусть плохо. — Саблин улыбнулся. — Я не настаиваю. Вам придется прогуляться с нами, господин фон Кляйст. Своих сообщников вы уже не дождетесь. Здесь находится Красная армия, так что самое время оставить надежды. Сожалею, что ваша мечта прорваться к союзникам так и осталась нереализованной.
Скулы, сведенные судорогой, посинели.
— Не понимаю, о чем вы.
— Странно, — заявил Хомчик. — Мы понимаем, а он, видите ли, никак в толк не возьмет.
— Где архивы?! — Алексей резко сменил тон. — У вас богатая коллекция, советую не спорить с этим. До сорок третьего года вы возглавляли крупную школу абвера. Нет нужды напоминать, где она находилась? Впоследствии вы готовили агентов для переброски в СССР. В сорок четвертом получили целый отдел в РСХА, хоть и под присмотром старших товарищей из ведомства рейхсфюрера Гиммлера. В ваших руках были ниточки ко всем агентурным сетям, которые вы развернули на территориях, освобожденных советскими войсками. Вы кладезь ценной информации, господин барон. Так где хранятся те документы, которые вы собрались отвезти к нашим англо-американским друзьям?
— Я снова не понимаю, о чем вы. Все осталось в Берлине, — заявил барон.
— Подлинники — да, возможно. Но мы же говорим не о них.
— Я не собираюсь вам ничего рассказывать, — проскрипел фон Кляйст, не стирая с физиономии надменной мины. — В этом замке ничего нет, можете его обыскать. Только прошу вас, не надо рушить дом, третировать прислугу, которая ни о чем не знает.
— Я и не думал об этом, — заявил Алексей. — Мы скромные, воспитанные люди. Тихие и застенчивые. Хорошо, полковник. Я вижу, что вы не желаете выстраивать теплые отношения с нами. А теперь постарайтесь вспомнить город Ненашев, расположенный в Смоленской области. Конец апреля — начало мая сорок третьего года. Операция по выводу из окружения крупной группировки ваших войск. Прорыв удался благодаря информации, полученной от вашего человека, внедренного в Красную армию. Вы не могли его не знать, возможно, сами готовили. В городке находилась ваша школа. Перебежчик Гуляев был заслан вами, это понятно. Ведь капитан Чаплыгин не имел отношения к вашей разведке, верно? Вы преподнесли его нам на блюдечке, чтобы мы отстали от настоящего крота. Вы должны это помнить. У профессиональных разведчиков прекрасная память. Окажите любезность, господин барон, утолите мое любопытство, скажите по секрету, кто был этот человек? Не Чаплыгин, не Костин. Кто? Это ведь уже не имеет значения. Столько воды утекло. Возможно, его давно нет в живых.
— Да, я, кажется, помню это дело, — неохотно проговорил фон Кляйст. — У человека, внедренного в вашу часть, были документы на имя капитана Чаплыгина. Как ваша фамилия?.. Саблин? — Плечи барона непроизвольно передернулись.
— Знакомая фамилия, правда? — У Алексея возникло желание двинуть этому сухарю в рыло. — Ладно, господин барон, мы учтем ваш отказ от сотрудничества. Парни, за работу! — распорядился он. — Барону связать руки. Хомчик, отвечаешь за него головой. Прислугу суньте куда-нибудь. Черкасов, отыщи Овечкина. Пусть его люди еще раз обшарят замок, все помещения, кладовки, подвалы.
От внимания Алексея не укрылось, что барон сильно нервничал. Во-первых, это означало, что не так уж плохо у него с русским языком. Во-вторых, верной дорогой идете, товарищи!
Он вышел во двор и прогулялся по садику, с опаской поглядывая на химер, скалящихся на него.
«Дело сделано. Кляйст попался. Остальное вторично. Если мы не найдем бумаги сегодня, то они обнаружатся в другой день. Или их тут нет. Но есть Кляйст, — раздумывал капитан. — Сейчас с ним говорить не о чем. Но когда придет час, я должен буду находиться в группе товарищей, ведущих допрос, и тогда уж все тайное станет явным».
— Товарищ капитан, разрешите доложить? — К нему подошел младший сержант Герасимович, молодой, русоволосый, с открытым, вполне интеллигентным лицом.
