Алексей полз вниз по склону стиснув зубы, пока напротив него не оказался разрыв в кустах. Проявились две крайние опоры, махина моста. Он угнездился поудобнее, пристроил автомат.
Четверо диверсантов возились у опор, открывали ящики, что-то вынимали из них. Работали осторожно, выверенными движениями. Невысокий парень с оттопыренными ушами деловито раскручивал провод. Остальные складывали взрывчатку, спрессованную в кирпичи, на сухой бугорок.
Теперь они были ближе, всего в пятидесяти метрах. Пусть не ворошиловский стрелок, но сбивать мишени на полигоне Алексей умел, а из пистолета в стрелковом тире выбивал одни десятки.
Он не успел подать сигнал. На дороге вдруг заработал мотор. Вот же некстати, черт возьми!
Люди на мосту тоже не страдали глуховатостью. Они пришли в движение. Кто-то пробежал, придерживая фуражку, к пулеметному гнезду. Часовые взяли оружие на ремень. Насторожились минеры под мостом, бросили работу, прижались к опорам.
С западной стороны снова показалась машина с красным крестом, теперь уже «студебеккер». Она уверенно месила грязь. Перед въездом на мост водитель сбросил скорость, что-то крикнул в открытое окно, видимо, приветствовал охрану.
Алексей поморщился. Знал бы, кого приветствует, дубина!
Охранник помахал свободной рукой, тоже что-то крикнул.
Машина прогремела мимо пулеметчика на восточном съезде, стала взбираться к лесу. Через минуту она скрылась за деревьями. Отбой тревоги!
Задвигались минеры под мостом, стали разматывать свои провода. Явственно звучала немецкая речь. Эти ребята вконец обнаглели!
Капитан отодвинул автомат, приложил ладони ко рту и дважды крякнул, не очень громко, но достаточно отчетливо.
В лесу вне пределов видимости прогремела автоматная очередь, за ней еще одна. Там раздался истошный невразумительный крик, затем короткая ругань на немецком языке. Дважды выстрелил пистолет, снова стукнула очередь из автомата. Мастера импровизации вступили в дело, следуя сырому плану, придуманному командиром.
Всполошилась охрана моста, забегали люди в синих фуражках. Кто-то присел на корточки, наставил автомат на лес. Диверсанты быстро сообразили, что стреляют не по ним, а что там происходит — поди догадайся.
Стрельба усилилась. Снова закричал немец. Левторович неплохо знал язык, шпарил почти без акцента.
Минеры, находившиеся под мостом, оставили работу, взялись за оружие, слушали. Потом стали переглядываться, пожимали плечами.
Устроить кашу из этих тел было реально, но Саблин терпел. Те, которые останутся в живых, тоже сила. С ними нужно будет совладать.
В лесу за косогором продолжался концерт. Благо в «газике» имелся приличный боезапас.
Диверсанты томились в неведении. Что за дела? Игнорировать их? Но выстрелы звучали все ближе. Люди, которые вели огонь, подступали к опушке.
Знаменского наконец-то проняло. Он что-то выкрикнул. Пулеметчики в гнездах развернули на шум стволы, закаркали как вороны. Четыре человека скинули с плеч автоматы и припустили по дороге в лес.
Что и требовалось доказать! Пусть не вся орава, но хотя бы треть таковой. Пустовой только этого и ждал. Ручной пулемет Дегтярева забился в корчах, едва эти четверо вывалились с моста и оказались на открытом пространстве. Офицер контрразведки расстреливал их едва ли не в упор.
Двое рухнули в один момент, остальные пустились врассыпную, но далеко не убежали. Один получил пулю в спину, запнулся и рухнул на землю. Другой уносился зигзагами, бросив оружие.
— Что, не по душе вам?! — заорал Пустовой. — А ты куда, морда наглая?! А ну, стоять! — Пули пропороли спину диверсанта, он катился по инерции, подминая кустарник.
Алексей открыл огонь одновременно с Пустовым. Два минера даже спины разогнуть не успели, развалились как фанерные. Третий вскинул автомат и упал навзничь. Пули выбивали кирпичную кладку из опор, буравили воду.
Четвертый минер отшатнулся, шмыгнул за опору. В двух шагах от этого парня лежала взрывчатка. У Алексея возникло опасение, что диверсант собирается в нее выстрелить. Тот наставил автомат, но замешкался. Ему очень хотелось жить.
Вокруг царил тарарам. Пустовой все еще садил из пулемета. Теперь он перенес огонь на мост. Генка с Левторовичем перестали развлекаться и открыли второй фронт. Они с опушки помогали Пустовому утюжить мост.
На нем никого не было. Уцелевшие диверсанты затаились за ним.
Саблин старался этого не замечать. Он затаил дыхание и, превозмогая дрожь, ловил в прицел опору моста, за которой скрывался последний минер. Тот словно чувствовал, что высовываться нельзя, прятался, лишь иногда показывал ствол. Алексей сосредоточился, ждал. Весь ад куда-то отступил.
Вот что-то шевельнулось за колонной, стало высовываться из-за нее. Напрягся палец на спусковом крючке. Показалась тулья солдатской фуражки. Капитан чуть не выстрелил, но спохватился.
Прием древний, затертый до дыр. Противник насадил на ствол фуражку и проверял, держат ли его на мушке. Фуражка шевелилась, показалась — и сразу спряталась рука.
Саблин ждал. Что предпримет враг, если у него отсутствует желание завершить свой жизненный путь? Рванет к кустарнику под обрывом слева от колонны, там зароется в глину, в ветки, и хрен его оттуда выцарапаешь.
Капитан отвел прицел от колонны, опять ждал. Метнулся, родимый! Какие же они все предсказуемые. Алексей урвал момент, высадил два патрона. Диверсант отлетел в воду и поплыл с раскинутыми конечностями.
Мир снова наполнился красками, шумом, событиями. Голова капитана поплыла от грохота. Пустовой выбивал последние патроны по мосту, не давал приподняться диверсантам, укрывшимся за ним. Левторович и Казначеев постреливали из леса. Весь мостовой пролет был у них перед глазами.
С того места, где лежали Саблин с Пустовым, накат моста почти не просматривался. Мешали ограждение и полуторка, на которой прибыли диверсанты. Она стояла, перекосившись, уткнувшись кабиной в ивняк.
Алексей сменил магазин, выкатился из укрытия и начал перебираться к мосту. Параллельно полз Пустовой. Он отбросил пулемет, стащил со спины ППШ.
— Ты в порядке? — крикнул Алексей.
— А что, не видно? — Пустовой скалился, орал со всей мочи.
Видимо, уши у него заложило.
— Сколько их осталось?
— Откуда мне знать?!
— Давай посчитаем. Ты своих четверых уложил?
— Да.
— Вот и я столько же. Было двенадцать рыл, восемь в минусе. Значит, четверо в наличии.
Реального вреда эти мерзавцы теперь причинить не могли. Они были отрезаны от взрывчатки и машины. Им оставалось прорываться, но диверсанты с этим не спешили. Они засели на другой стороне моста, укрывались за мешками с песком и иногда постреливали оттуда.
