На последних предложениях Сыч воровато-испуганно обернулся и, оставив в покое трос, заявил:
– Примотал. И на хрена тебе эта нагайка?
Трэш, по понятной причине ничего не отвечая, ухватил неведомую деталь, прихваченную из вагона, где хватало металлургической продукции, легко ее согнул, заставив напряженную сталь заскрипеть, молча указал на другой конец, а затем на волочащийся трос.
– А, помню, внатяжку нужно примотать, – кивнул Сыч. – Ну и силища у тебя, парень. И что это будет? Ладно уж, не отвечай. Эко тебя пробрало, даже голос потерял. Никогда я о таком не слышал, неужто совсем не помнишь, откуда такой красивый взялся?
Трэш помнил много чего, но делиться этой информацией непонятно с кем не торопился. К тому же руки заняты, приходится удерживать изогнутую сталь в одном положении. Чуть дать слабину, и может выпрямиться, врезав концом по Сычу. А тот слаб, ему такого удара может хватить для фатального исхода, и придется искать новый источник информации.
– Вроде готово, – неуверенно произнес Сыч, отходя в сторонку.
Трэш перехватил деталь за середину левой лапищей, правой аккуратно взялся за туго натянутый трос, потянул его на себя, заставив сталь завибрировать с тихим намеком на звон.
Отвел до виска и отпустил.
Трос, проехавшись по когтям, врезал по пластинам брони с дикой силой. Больно, конечно, не было, но Трэш заволновался, начал изучать ущерб, причиненный оружию. Вроде бы ни одно волокно не лопнуло, но надо что-то сделать с рукой. Обмотать ее мешковиной, что ли? Порвет, конечно, но не сразу, как временная мера – сгодится.
Но лучше найти что-то понадежнее.
– Это ты что, лук себе сварганил? – с удивлением спросил, наконец, догадавшийся Сыч.
Трэш кивнул, задумавшись о следующем этапе.
К луку нужны стрелы.
* * *
Вагонов вокруг убежища стояло видимо-невидимо. Многие пустые, еще больше тех, которые набиты абсолютно бесполезными грузами, но, даже с учетом этого, хватало груженных вещами, которым можно попробовать найти применение.
У Трэша появились руки. Не свои и не сказать, что сильно мастеровитые, да и управлять ими проблемно, но простейшие действия Сычу давались хорошо. С его помощью удалось отрезать от стальной трубы диаметром миллиметров в тридцать три куска одинаковой длины, которые с одной стороны грубо заточили, с другой обстучали молотком, выбивая выемку под тетиву.
Испытательный выстрел Трэш решил провести внутри, в качестве мишени выбрав кирпичную перегородку в углу мастерской. Натянул лук как следует, отпустил тетиву, мягко ударившую по обтянутому резиной предплечью. Труба, молниеносно пролетев десятка три метров, ударила чуть левее и ниже пятна, выбранного целью. Во все стороны брызнула кирпичная крошка, стрела осталась торчать в стене, сильно задравшись кверху.
– Да ты так бэтээр прошить сможешь, если правильно пульнешь, – одобрил Сыч и, хохотнув, хлопнул возившуюся у плиты женщину по заду.
Та, резко обернувшись, попыталась огреть наглеца черпаком, но тот легко уклонился и, не переставая ржать, как безобразно обкурившийся конь, отскочил на пару шагов:
– Трэш, а твоя подружка ничего так, строптивая. Нравятся мне такие. Звать-то тебя как, красавица? Но-но-но! Черпак сломаешь, пожалей инвентарь!
А Трэш, тем временем нацарапывая текст на фанере, размышлял о выстреле. Результат ему не понравился, стреле не хватало стабилизаторов или хотя бы утяжелителя на заточенном конце. К тому же меткость неудовлетворительная, и это стало неприятной неожиданностью, он ведь уже привык, что любой брошенный им предмет летит куда надо.
Но с луком этот номер не проходит.
Может, да ну его? Толку от такого косого оружия? К нему ведь еще нужно придумать колчан, да не простой, а чтобы в нем стрелы не гремели друг о дружку, выдавая Трэша на всю округу.
Сплошные проблемы.
С другой стороны, лук – это повышение возможностей. Если, допустим, вооружиться пачкой крышек от колодцев, применять их возможно лишь на небольших дистанциях, а там и голыми руками можно неплохо справиться. Трэша разве что танк сможет смутить, со всем остальным он готов разобраться.
Нет, лук – другое дело. Если научиться попадать по дальним мишеням, глядишь, дроны потеряют статус неразрешимой проблемы. Пока что уже на полста метрах беспилотники абсолютно недосягаемы для Трэша, а это крайне неприятно.
Лук способен это изменить, и поэтому до темноты нужно успеть разобраться с колчаном и хотя бы немного потренироваться.
Трэш развернул фанеру к Сычу.
«Когда стемнеет, пойду в город. Знаю, где есть спораны. Ты пойдешь со мной, будешь их вырезать».
– Раз нужен, могу и сходить, – чавкая недоваренным мясом, стащенным голой рукой из кипящей бадьи, торопливо ответил Сыч.
Объяснять ему, что это было не предложение, а неоспоримый приказ, Трэш не стал – нетронутой фанеры не так уж и много осталось, нечего ее пачкать без острой нужды.
Кстати, можно напрячь женщину, пусть попробует ее очистить. Или лучше Сыча, не то он явно без работы скучает.
Но только после того, как сделает колчан.
Глава 20
– Трэш, братан, а этот твой урод дрессированный… он бабу не того, пока мы это самое? В смысле, пожрать он мастер спорта, вечно косится и слюни пускает.
Вопрос Сыча несвоевременный. К этому моменту парочка преодолела лесополосу, которая тянулась за железной дорогой, и начала пробираться по городской застройке. Отсюда до убежища, где остались Чавк и женщина, возвращаться около полутора километров, быстро обстановку там не проверить. Трэш только после сказанного осознал, что зря он оставил Второго. Тот вроде как понимал все, что ему приказали, но складывалось ощущение, что чем больше расстояние между ним и Первым, тем ниже желание следовать чужим указаниям.
Если подчинение упадет до значения, на котором его пересилит вечное желание что-то жевать, стая уменьшится.
Не сказать, что великая трагедия, ведь толку от женщины немного. Да, она умеет варить баранину, это не отнять. Трэш успел оценить вкус и признает, что пусть он уступает многим яствам, но на порядок превосходит сырое мясо. Однако кашеварить можно и Сыча поставить, работа на вид несложная.
Вот только доверия Сычу в этом вопросе нет. Вот не хочет Трэш принимать из его рук пищу, вот что ты с этим поделаешь. Откровенно скользкий, мутноватый тип, и то, как втирается в доверие, пытаясь к себе расположить, выглядит неприятно. Откровенно лебезит, но при этом явно себе на уме. Вон как постоянно по сторонам косится, да и вряд ли до конца откровенен, не просто так затягивает важные объяснения, то и дело норовя перевести их на другие темы.
Ответить развернуто не получится, фанеру с собой Трэш таскать не стал, это было бы совсем уж слишком. Просто чуть повернулся к спутнику и покачал головой.
