Но это значило, что она никогда больше не увидит Валина. Даже если они смогут оторваться от погони, ему некуда будет идти. Он может и не пытаться добраться до Цитадели. Даже если Валин и сможет отыскать ее, ему никогда туда не войти. Возможно, волшебники вообще убьют его сразу же, как только увидят.
Шана сидела, смотрела на огонь и думала, что же делать дальше. Ответа на этот вопрос у нее не было.
Валин смотрел на дышащие жаром угли в центре костра — первого, который беглецы развели за последние три дня. До этого у них не было то подходящего места, где костер можно было бы укрыть от чужих глаз, то достаточно сухого топлива — а от сырых дров в небо тут же поднялся бы предательский столб дыма. Конечно, Валин мог бы воспользоваться магией, чтобы согреть их всех, но магия тоже оставила бы след, и для иных глаз он был бы заметнее сигнального костра. Лучше уж померзнуть, чем заполучить лорда Чейнара себе на голову.
Но сегодня вечером беглецы обнаружили нагромождение скал, и в нем — удобную расщелину, которую можно было закрыть сверху лапником. А поблизости нашлось упавшее дерево, под которым сохранилось достаточно сухих ветвей, чтобы можно было развести костер и поддерживать его до захода солнца. А когда стемнело, уже можно было понемногу подбавлять и сырые дрова — тонкая струйка дыма теперь не имела особого значения.
Костер означал, что сегодня у них на ужин будут не корни и сырая рыба, как последние три дня, а жареное мясо. Уже одно это должно было внушить беглецам ощущение довольства, но почему-то не внушило. Сейчас все четверо сгрудились вокруг костра, словно истосковавшись по теплу. Но при этом они не смотрели друг на друга и старались друг к другу не прикасаться.
Невидимые течения, потоки чувств рвали беглецов в разные стороны и грозили разметать маленький отряд прежде, чем его члены притрутся друг к другу и смогут действовать согласованно. Валин, например, отлично знал, как относится к нему Шана. Как же тут не знать? Он, конечно, не умел читать мысли, но ее влюбленность была заметна невооруженным глазом. Валин уже не впервые становился объектом воздыхания юной девушки — и зачастую их тянуло к нему отнюдь не из одних лишь соображений престижа. Не одна наложница искренне любила его — или, по крайней мере, была уверена, что любит. По крайней мере, страстно его желала.
Но эта влюбленность была очень опасна. На свой лад Шана была весьма красива. Чересчур яркая, на вкус Валина, — а вот Диран сразу же ухватился бы за такую женщину и ввел ее в свой гарем…
В чем и заключалась главная проблема. Однажды Диран уже ввел в свой гарем очень похожую женщину. Мать Шаны, Серину. Валин не помнил ни самой Серины, ни той суматохи, которая поднялась в гареме после ее побега, но в детстве он не раз слыхал об этом. Серина превратилась в своеобразную легенду, и в этой легенде Валину чудилось нечто притягательное, хоть он и не знал, что толкнуло молодую женщину на побег. Уже потом Валин узнал правду от матери Меро: Серина носила ребенка-полукровку, и кто-то донес Дирану о ее состоянии. Поступил приказ убить ее, но Серина вовремя узнала об этом и бежала. Предполагалось, что она погибла в пустыне.
Теперь же, выслушав рассказ Шаны и Кемана и сопоставив это с тем, что он знал о Серине Даэт, Валин ни капли не сомневался в том, кто был матерью Шаны. За последние шестнадцать-семнадцать лет был зафиксирован один-единственный случай побега беременной наложницы. Добавим к этому тот факт, что лишь поразительно красивая женщина — причем именно того типа красоты, каким наделена была Серина Даэт, — могла произвести на свет такую дочь, как Шана. Учесть еще, что Шану сразу после рождения забрала к себе драконица, — и вывод напрашивался сам собой. Шана — его единокровная сестра. А это означает, что, даже если сам Валин и влюбится в нее, никакая связь между ними невозможна. И никакой дракон не заставит его изменить своего мнения.
Кстати, о драконах. Нет, даже Кеман не сможет его переубедить. Правда, Валину не казалось, что Кеман захочет его переубеждать, — но кто знает, что может взбрести в голову дракону? Валин, по крайней мере, не знал, хоть уже и провел много дней в его обществе. Он бы никогда не понял, что Кеман — не обычный полукровка, если бы Шана и ее «названый брат» не решили рассказать своим новым товарищам правду. Ну да, какие-то смутные подозрения у него мелькали, потому что Кеман всегда исчезал после захода солнца и некоторое время отсутствовал. Валин пытался проследить за ним, но Кеман всегда ускользал. Потом Шана застукала его за этим выслеживанием. Тогда-то они и решили объяснить, что, собственно, происходит, чтобы Кеман мог спокойно отправляться на охоту и никто не крался за ним по пятам.
Они решили, что проще всего будет позволить Валину собственными глазами взглянуть на одного из легендарных драконов.
Прежде чем Кеман сменил облик, они с Шаной рассказали Валину, что на самом деле приемная мать Шаны — драконица. Сперва Валин подумал, что Шана и Кеман зачем-то пытаются одурачить его. Но потом Кеман все-таки доказал, что драконы существуют, и доказательство это было неопровержимым.
Когда Кеман впервые сменил облик при них, Валин был глубоко потрясен и решил, что либо он все-таки заболел и теперь бредит, либо Шана и Кеман достигли невиданных высот в творении иллюзий. Но Валин был так же здоров, как всегда, а Кеман был совершенно материален. Его можно было потрогать и убедиться — это не иллюзия.
Теперь Валин понимал, почему Кеман и Шана пока что не могут вернуться в убежище волшебников — по крайней мере, не могут до тех пор, пока Кеман не научится скрывать ту часть своих мыслей, которая может выдать его истинную природу. Это в некотором смысле ставило его на одну доску с Валином — он тоже не мог сунуться к волшебникам. По крайней мере, до тех пор, пока не научится подражать их магии и пока не отыщет способ создать себе устойчивую личину полукровки.
А те члены их маленького отряда, которые и вправду являются полукровками, слишком преданы своим братьям. Шана никогда не бросит Кемана, а Меро — Валина.
А значит, им и дальше придется сидеть в этой глуши — а здесь Кеман и Шана имели значительные преимущества перед Валином и Меро. Они знали, как выжить здесь, и не просто выжить, а вполне неплохо устроиться. А они с Меро если и не были полностью беспомощны, то уж точно безнадежно уступали Кеману и Шане. Ну да, им приходилось охотиться или разбивать походную стоянку, но все это происходило на территории поместья, в довольно ухоженном лесу. Там им постоянно прислуживало не менее десятка рабов, и, в общем, такие стоянки немногим уступали по комфорту дому. Что же касается их шансов самостоятельно выжить в здешней глуши, то они, по мнению Валина, были не слишком высоки.
Если они расстанутся с Шаной и Кеманом, им с Меро останется только сесть и ждать, пока их не утащит какая-нибудь из здешних тварей. Именно Шана находила большую часть еды, особенно корни и прочие подобные вещи. Она, конечно, учила Тень, как использовать его магию, чтобы выследить какое-нибудь из странных животных, обитающих в здешних лесах, но Валину не казалось, что его брат уже приобрел достаточные навыки. В последний раз он упустил даже однорога и никогда не мог вовремя обнаружить хищника, засевшего на дереве.
