Палки – самые настоящие, которыми можно разбить череп и переломать ребра. Камни – выбить зубы и сломать челюсть – запросто!
Первые дни я ходил в синяках с ног до головы. Теперь – изредка синяк, но не такой, о котором следует говорить. Так… ерунда, а не синяк!
Когда вышел из душа и тяжело уселся на скамью возле навеса, Сазонов подошел, сел рядом и, не тратя время на долгие разговоры, сообщил:
– Ты готов. Стрельба у тебя хороша, мне уже доложили, рукопашка на «хорошо», хотя до мастера тебе еще далеко. Специальные дисциплины вполне неплохо. Я считаю, что ты можешь перейти к делу.
Он не стал пояснять, к какому делу. Это и так было ясно. Я готов убивать и при этом сохранить свою жизнь. Убить легко. Трудно потом избежать расплаты за убийство. Вначале нужно уйти с места преступления. А потом – замести следы, чтобы не добрался закон. Чтобы не нашел такой, как я.
Не нужно недооценивать моих коллег. Не все там такие, как Самойлов. Есть и профессионалы, да такие, что я им и в подметки не гожусь. Найдут.
Другой вопрос, что если нашли – молодцы! А теперь докажите! А вот это очень, очень непросто. Не зря я до сих пор не ушел из ментовки. Закрыть мента гораздо сложнее, чем обычного гражданина, а закрыв – принудить его к «сознанке». Тем более такого, как я. Бить меня, скорее всего, не будут, а всякие там приемчики вроде «Да мы и так все знаем! Колись, и тебе будет снисхождение!» мне просто смешны.
Мы еще поговорили, обсудили мои «грязные делишки» по крышеванию барыг, и я наконец-то потащился спать, усталый, выжатый как лимон. Нужно было поспать хотя бы часа четыре. Вроде как Наполеон говорил, что спят больше четырех часов в сутки только бездельники. Я не знаю, что он делал целыми днями, этот самый Наполеон, но он точно не ползал по пятиэтажкам, выколупывая злодеев из их вонючих нор. Сидеть во дворце и рассуждать о том, сколько должен спать нормальный человек, гораздо легче, чем выбивать признание у полнейшего отморозка, которого хочется просто прибить. Устаешь. И не только физически.
Уснул я, наверное, прежде, чем голова моя коснулась подушки. У Сазонова за последний год я провел времени больше, чем в своей квартире, у меня тут была своя комната, и на этой жесткой кровати спалось очень даже сладко. Три тренировки в день на протяжении нескольких месяцев – и как я это выдержал? Уму непостижимо. Маньяк, да и только!
Проснулся ровно через четыре часа, ближе к ночи. В доме тихо, Сазонова явно на месте нет. Скорее всего, ушел тренировать моих соратников. Минут двадцать с наслаждением потягивался, раздумывая – вставать или наплевать на все и остаться в постели. Чувство долга пересилило, тем более что ощущал себя отдохнувшим и свежим, как если бы спал целые сутки.
Это все сазоновские штучки, знаю. Это и то, что он закачивал мне в ягодицу, и иглоукалывание, и энергетические воздействие, типа как от наложения рук. Я в этом не особенно разбираюсь, да и интереса большого никогда не было. А сам Сазонов особо не распространяется. Помогло? Лучше стало? Усталость ушла? Вот и радуйся. И не лезь в то, что тебе не пригодится. Ты же не лечить хочешь, а убивать! А это немного другое дело.
А еще думал о тех странных словах, которые сказал мне Сазонов, когда мы с ним сидели на скамейке. Почему-то он стал расспрашивать о том, нет ли у меня приступов ярости, не теряю ли я разум, когда бью, нет ли у меня сексуального возбуждения, когда бью человека. Глупые вопросы, но на них я отвечал обстоятельно, как мы и договорились с Сазоновым. Я тоже имею право задавать ему любые вопросы. Вот только я не могу ему ни соврать, ни утаить, а он – может. Скажет свое «табу!» – и все. Вопрос спущен на тормозах.
Хотя вот тут интересно. Если задавать правильные вопросы, то, даже получая на них «табу!», можно кое о чем догадаться. При желании и при достаточном уме. А я достаточно поумнел, чтобы суметь. Но это уже – «на потом».
Нужно думать о другом. О том, что Сазонов сказал в самом начале. О моей мести. О том, что я могу начать убивать.
Давно знаю, где кучкуются эти уроды. Знаю, где их штаб-квартира. И знаю, что войти в нее достаточно легко – негодяи не боятся, справедливо рассудив, что никто не решится войти в их логово, нанести какой-либо вред и выйти оттуда без ущерба своей безумной голове. И это хорошо! Это очень хорошо! Лучшая тактика – это та, которой никто не ожидает. И та, которая принесет максимальный эффект.
Теперь надо решить, какое оружие применить. Мой любимый «марголин»? Нет, глупо. «Марголин» – оружие для одиночного тихого выстрела. Когда я пойду убивать всю эту свору, мне нужен пистолет мощный, способный пробить даже легкий бронежилет. А значит – это или «стечкин», или «ТТ». Скорее всего, «ТТ», потому что и дешево, и сердито. Пули из тэтэшника прошивают бронежилет, как картонный.
Кстати, а почему «пистолет» – в единственном числе? Нужно два «ТТ». Вдруг один откажет – осечка там или какой перекос. Хотя китайский «ТТ» я брать не буду – на фиг не нужен. Их иногда клинит, я знаю. Только старый, добрый советский ствол. Но в любом случае лучше – два. Стреляю я с обеих рук практически одинаково. Куда целюсь, туда и попадаю.
Конечно, можно притащить и автомат – эдакий «калаш» с деревянным прикладом, 7.62 калибра. Он и легкую броню пробивает!
Только не представляю, как подойду к офису конторы, где сидят злодеи с таким вот веслом! За километр отследят и попытаются заглушить.
Зачем мне лишние проблемы? Вошел, положил пяток уродов и вышел чисто, аккуратно, без шума и пыли. Как и положено. А стволы там же и скину, только не забыть надеть резиновые перчатки. А еще – протереть все части пистолетов. И не только для того, чтобы убрать смазку, в которой стволы хранились со времен войны. Отпечатки пальцев могут остаться и на магазине, и даже на патронах – если они останутся в этом самом магазине. На мелочах горят многие преступники. Считают ментов дураками, пренебрегают осторожностью, ну и отправляются туда, где и нужно быть всем дуракам, – на зону. Умные преступники зону не топчут. Умные преступники сидят во главе банков и выдают кредиты лохам педальным. Чтобы потом нормально отжать их сладенький бизнес.
Итак, заказываю оружейнику стволы и побольше патронов. Нужно проверить оружие, пристрелять, набить руку. Кстати, неплохо было бы и снайперку взять. «СВД», например. Обычную «СВД» – никаких «СВДМ» или «СВДС». Все равно бросать после акции, а эти жальче, чем обычный незамысловатый винтарь. Для моих целей и такой хватит за глаза.
Помню, читал, как в Афгане один снайпер из «СВД» снял душмана за 1350 метров. Рекорд не только для «СВД», но и вообще для штатных винтовок с калибром 7.62. До такого рекорда мне как до Москвы раком, но на пяти сотнях метров я всажу пулю в башку практически при любых условиях. А большего мне и не надо.
На секунду вдруг пожалел, что купил малокалиберный охотничий карабин – зря только выбросил деньги. Но брал я его тогда, когда у меня этих самых денег практически не было. Сейчас у меня бабла, как у дурака фантиков, так что о чем жалеть? Если только о том, что хорошего глушителя к «СВД» так и не сделали. Было что-то такое малосерийное, но, если верить моему нынешнему тренеру и оружейнику, толку от этого ПБС практически никакого. Никто не рассчитывал, что некто сделает «СВД» снайперской винтовкой для киллера.
