Кстати сказать, что-то я сделался жадным – просто до глупости. Чего я экономлю, если деньги все равно некуда девать? Почему обязательно «СВД», а не какую-нибудь импортную охотничью винтовку? Да, скорее всего, потому, что все ввезенные импортные винтовки стоят на учете. И бросить ее на месте преступления невозможно. Точно выведет на меня. И бежать с ней тоже нельзя – спалиться очень просто.
Нет, куплю простую «СВД». Две простые. И патронов. Пристреляю, положу где-нибудь, спрячу. Не у себя, это точно. Если начнется заваруха и меня попытаются закрыть, то, без всякого сомнения, сделают обыск. Где именно положить – позже подумаю. У Сазонова? Или в спортзале?
Медленно встал с кровати, натянул штаны, носки, рубаху. Отыскал куртку, тоже надел. Спохватился, сбросил ее на кровать, потянулся к тумбочке и, расстегнув рукав рубашки, нацепил на предплечье узкие черные кожаные ножны, в которых лежит небольшой, острый как бритва клинок. Без него я теперь не выхожу. Ствол стараюсь не носить, а вот нож, с которым теперь работаю достаточно хорошо (как сказал Сазонов), теперь всегда со мной. С ним меня взять не то что трудно – практически невозможно. Если только не расстрелять на месте. Да и то под вопросом. Что я, буду тупо стоять и ждать, когда мне прострелят башку? До тех пор я засажу этот нож прямо в глаз стрелку, шагов с десяти – точно! Глазомер у меня теперь, как у ниндзя! А может, и покруче…
Дом закрыл на ключ, ключ положил туда, где его законное место (под столбик ворот), – Сазонов сказал сюда класть. Открыл ворота, выехал. Снова закрыл, калитку замкнул и только собрался отъехать, как заметил женщину, что стояла у ворот соседского дома и усиленно мне махала. Моя стукачка, самогонщица-шинкарка. Денег я с нее не беру, хотя и крышую. Она поставляет мне информацию и разок дала такую, что можно на всю жизнь взять ее под «крышу» совершенно безвозмездно. С ее подачи я некогда нашел убийц родителей олигарха и заработал на этом очень-очень хорошие деньги! Так что нельзя игнорировать ценного агента хотя бы из благодарности за прошлые заслуги. Да и давно уже я у нее не был, с месяц, не меньше. Может, и правда что-то дельное узнала?
Как оказалось, ценной информации у нее для меня нет. Только жалоба и просьба: новый участковый, что пришел вместо меня, ее притесняет. Положил оброк такой, что ее деятельность будет остановлена напрочь. Не верит, что она не торгует наркотой. Говорит, что шинкари все как один наркоторговцы, а раз она бабки имеет, значит, должен их иметь и честный участковый. Иначе ведь несправедливо!
С новым участковым я был согласен только в одном пункте – участковый должен иметь деньги. А вот крышевать наркоторговцев – это нехорошо. Паскудно, если точнее! Шинкари, они же бутлегеры, были и будут всегда. Народ всегда пил и будет пить. А вот наркоту надо искоренять со всем своим пролетарским гневом. И я не люблю ментов, крышующих наркоторговцев. Если ты крышуешь мразь, то и сам становишься мразью и убийцей, помогающим травить население страны.
Прежде всего, конечно, я грозно вопросил, не торгует ли баба этой самой наркотой. Когда она испуганно и яростно затрясла головой, отрицая данный факт, я ей поверил. Такое не сыграешь, тем более что она меня боится до колик в животе (сама говорила). После того как я вырвал глотку Ибрагиму, меня тут многие боятся. По крайней мере те, кто меня знает. И то, что я перешел в опера, только прибавило мне ореола ментовского беспредельщика. Иногда это даже хорошо.
Пообещав шинкарке разобраться с вопросом, я поехал вдоль улицы, раздумывая, куда направить свой аппарат – по дороге к спортзалу или все-таки заехать в опорный и посмотреть на этого самого новичка?
Кстати сказать, шинкарка ему сказала, что я ее крышую (но не сказала, что находится «на связи», то бишь стучит). И этот, понимаешь ли, осел, заявил, что я ему пох и что вертел он на одном месте и меня, и всех, кто «не он». А потому очень хочется на него поглядеть и узнать, как он собирается меня вертеть. И вообще есть ли у него то, на чем он меня вертеть вознамерился. Эдак пойдет слух, что меня в грош никто не ставит, и как потом собирать информацию о злодеях? Боятся и уважают только тех, кто доказал, насколько он силен. Безнаказанно оскорбляют только слабаков.
В опорном пункте горел свет. Оно и понятно – время еще не позднее. Дежурный участковый работает до одиннадцати вечера. Конечно, если особенно делать нечего, сваливает пораньше. График кажется странным, даже каким-то диким: к девяти часам – в отдел, планерка и накачка через естественные отверстия комиссарского тела, а потом еще и работай до 23.00. Но только не надо забывать, что день-то вполне свободен и никто не может проконтролировать, где ты находишься и что делаешь. Только вечером приди в опорный пункт правопорядка к семи часам, прими посетителей, ну и все в норме. Да еще результат дай. Какой результат? Обычный – бумаги разреши, протоколы составь, заявления прими и объяснения возьми. Когда это делать, если днем ты дрыхнешь или шастаешь по своим делам? Да кому какое дело! Результат дай – и делай все что захочешь. В разумных пределах, конечно.
Примерно то же самое – опер. Дай результат, а что ты делаешь днем – кого волнует? Раскрытие дай! Бумаги правильные оформи и вовремя сдай! И будет тебе счастье.
Конечно, не без шизы. У начальства всегда какая-нибудь шиза – усиление, обеспечение, месячники и месячные. Но куда без этого? Такова жизнь. Не нравится – иди в народное хозяйство! Быкам хвосты крутить…
Я не знаю, как это – быкам хвосты крутить, но отец всегда говорил: «Не будешь учиться – в пастухи пойдешь! Быкам хвосты крутить!» Ну вот, я выучился. И что? Может, и правда надо было в пастухи подаваться? Всегда на воздухе, ближе к народу. Надо только уметь орать дурным голосом и материться. И еще – кнутом щелкать!
Все это мелькнуло у меня в голове, пока переступал порог родного пикета. Все тут как обычно. Словно и не уходил! Запах сортира – вечно канализация протекает. Запах сырости и затхлости в узком коридорчике, опять же, труба! Стены, отделанные ламинированным ДСП, и на них – стенды со всякой хренью, дурацкими плакатами из милицейской жизни.
Длинный стол, составленный из двух столов торцами друг к другу, упирающийся в массивный стол-аэродром, явно списанный с шефствующего предприятия. Раньше даже дежурные машины от организаций выделяли, в советское-то время. Теперь, при капитализме, клали они на нас с прибором.
За столом капитан Городницкий – раскрасневшийся, важный, размахивающий руками в процессе разговора, как какой-нибудь хренов итальянец. Не люблю, когда машут руками перед лицом, – раздражает, хочется перехватить эту руку, оторвать и забить оной хозяина до полусмерти. Ну да, да, – злой я! Но какого черта так размахивать? Что, слов для этого нет? Спокойно сказать нельзя?! Бездари чертовы!
– Здорово! – интеллигентно приветствовал я своего бывшего сослуживца. – Тут у вас новый участковый появился, Григоренко вроде как. Здесь?
– Там! – Городницкий кивнул на закрытую дверь кабинета участковых и тут же выбросил меня из головы. И правда, на кой черт держать в голове такие мелкие детальки, как некий оперуполномоченный уголовного розыска ГУВД Каргин? Мало ли какие вши ползают по этой земле!
