Мы провели вместе всего пол-луны. Да, нам обоим это нравилось, глупо спорить с очевидным. С Тией было легко и спокойно, хорошо и уютно, и лучшей жены нельзя было желать — некуда лучше. Но любовь? Слово из книжек и баллад, к которым я никогда не питал симпатии, мало связанное с реальной жизнью; при чем тут она?
А если не она, тогда как можно это назвать? То, что я чувствую к этой женщине.
Страх потерять и мучительная, болезненная ревность, вытекающая из этого страха, — я отлично помнил чувство, которое испытал, увидев жену в объятиях другого мужчины. Если подумать, ведь ни одна до нее не вызывала во мне таких эмоций.
Нежность, щемящая, до дрожи в пальцах. Такая, что иногда боязно лишний раз прикоснуться: слишком Тия маленькая, хрупкая. Когда она плакала, мне почему-то делалось больно.
Желание. Такое, что одно лишь воспоминание о прикосновениях необратимо туманит разум и хочется бросить все, отыскать ее и забыть о том, что остальной мир по-прежнему существует.
Я вдруг понял, что легко, без раздумий отдам за эту женщину жизнь. И, наверное, это будет подходящий сюжет для баллады…
Стоило бы остаться наедине с этими мыслями где-то в тихом месте, тщательно все обдумать и взвесить, а приходилось заниматься делами и готовиться к поединку. И получалось это, конечно, не лучшим образом.
Я запоздало сообразил, что понятия не имею, где именно произойдет это событие, больше того — до нынешнего момента ни разу не задумался, а как вообще все это будет организовано и будет ли, за что устроил себе мысленную выволочку. Я даже правила предстоящего поединка не сообразил оговорить! Отвыкнув от цивилизованного общества и принятых в нем обычаев, вспомнил альмирские традиции — и только теперь запоздало сообразил, что шах не альмирец и может иметь другой взгляд на вещи.
В Альмире вопрос боев чести решался просто, на любом пустыре, и наблюдать за этим приходили только несколько человек: судья поединка, следящий за соблюдением правил, дан-целитель и еще пара доверенных лиц, которые должны были говорить от лица поединщиков в случае печального итога. Раньше такие состязания проходили до смерти, теперь — до победы, потому что одному из моих предков ужасно надоело хоронить после таких развлечений воинов, потерянных в, казалось бы, мирное время. Конечно, вряд ли претец мог столь легко и быстро согласиться на смертный бой, но… кто знает! С обычаями этой страны я был знаком весьма поверхностно.
На мое счастье, нашлись люди, которые взяли на себя решение организационных вопросов без распоряжений с моей стороны, и оставалось только полностью положиться на опыт и познания Виго. Хотя, когда я вслед за слугой явился на место, клятвенно пообещал себе больше никогда не пускать подобные вопросы на самотек, невзирая на любые сопутствующие проблемы и дела.
Вираны в своей излюбленной манере решили устроить из личного вопроса чести зрелище. Хорошо хоть не перенесли происходящее на территорию одного из городских театров! Однако разница была чисто номинальной: большой зал Совета со сводчатым потолком и расположенными амфитеатром креслами мало уступал им размерами, а желающих полюбоваться бесплатным развлечением набралось более чем достаточно. Набилось бы и больше, но сейчас в Верхнем дворце было не так много обитателей.
Одна радость: под прицелом стольких любопытных взглядов я очень быстро выкинул из головы сторонние мысли и нашел глазами Гнутое Колесо, стоявшего рядом с Тией чуть в стороне от освобожденного центра зала, у первого ряда сидений.
«Ржа тебя побери, что это?!» — возмущенно спросил я советника.
— Не дергайтесь, сиятельный, — безмятежно улыбнулся он. — Все под контролем. Глупо не воспользоваться возможностью заработать дополнительный авторитет среди собственных подданных.
«Заработать этим?!»
— А что вас удивляет? — Виго насмешливо вскинул брови. — Мужчина, готовый и способный с оружием в руках отстаивать свою честь и честь своей женщины, заслуживает всяческого уважения. А по поводу зрителей… Где бы вы ни собрались драться, их все равно набралась бы масса, еще спекулировать бы на местах стали, оно вам надо? Стьёль, люди любят развлечения, особенно такие. Привыкайте извлекать выгоду для себя из любой ситуации.
«А если опасения оправданны и он что-то задумал?» — мрачно уточнил я.
— Даор заверял, что у них все под контролем. Что до правил, я брал за основу принятую в Альмире традицию: один на один, до признания одним бойцом победы второго или до тех пор, пока один не сможет сражаться. Я надеюсь, вы одержите верх? — он улыбнулся уголками губ, но ответа дожидаться не стал. — Прошу меня извинить, последние приготовления.
Я проводил советника тяжелым взглядом, потом обнаружил в стороне своего будущего противника. Ламилимал выглядел весьма уверенным в себе и своих силах, явно довольным таким вниманием к своей персоне и ничуть не смущался количества зрителей.
— Стьёль, — негромко окликнула меня Тия, коснулась локтя, привлекая внимание, и попросила, пристально глядя снизу вверх: — Береги себя, ладно?
В ее глубоких серых глазах было столько надежды и веры в меня, что я удивительно отчетливо понял: справлюсь, чего бы мне это ни стоило и какую цель ни преследовал Ламилимал, затевая все это. Потому что обмануть это доверие и заставить свою женщину плакать я не имею права.
Я ободряюще улыбнулся, погладил Тию по щеке. Кесарь на мгновение прикрыла глаза, прижалась к моей ладони, а потом вновь подняла взгляд и проговорила тихо:
— Поцелуй меня? Я понимаю, что при посторонних ты не любишь и вообще у вас не положено, но… На удачу, — она неуверенно улыбнулась.
Я окинул взглядом собравшихся зрителей, многие из которых поглядывали в нашу сторону, и мысленно признал, что да, целоваться при таком количестве народа — дикость.
А впрочем… Решать вопросы чести публично — дикость не меньшая, так в чем, собственно, проблема? Я же теперь тоже часть этой дикой страны, надо привыкать. Да и удача мне пригодится!
Понимая, что начинаю искать оправдание своему желанию поцеловать жену прямо сейчас, я усмехнулся. Левой рукой обнял женщину за талию, рывком привлек ее ближе, прижимая к себе, так что она от неожиданности негромко охнула и уперлась ладошками мне в грудь. А в следующее мгновение, придерживая свободной рукой ее голову за затылок, впился в губы жадным, собственническим поцелуем, после которого самое то было забросить женщину на плечо и уволочь, по островному обычаю, к себе на корабль.
Все-таки есть в этих диких нравах и обычаях что-то… этакое. Нечто столь ценимое Вечным Дитя, низменно приятное и завораживающе простое, честное и прямолинейное. Такое привлекательное, что привычная шелуха долга и правил слезает сама собой — легко, безболезненно и очень быстро.
Все просто. Есть моя женщина, моя земля и мои люди, и плевать, сколько дней я здесь прожил. Я согласился взять на себя ответственность за это все и уже не просто должен — хочу за это бороться. Неважно, с кем и где. И, пожалуй, это лучшее, что могло случиться со мной в жизни.
