Он крикнул: «Рейн!» и замер, стараясь не дышать. «Эльба!» – ответила земля. Голос хриплый, сорванный и очень усталый.
Лейхтвейс приземлился на самом краю поляны. К костру, где его могли разглядеть, подходить не стал, махнул рукой. Двое остались на месте, подошел третий, не слишком молодой, в мундире, но без погон и головного убора. Форма поначалу показалась незнакомой, не Вермахт и не Красная армия. Рука перевязана, пистолет в руке.
Обратный маршрут оказался куда труднее – и много дольше. Человека он пристегнул ремнями – спереди, сзади мешал ранец. И сразу же перестал видеть. Сигнальные костры на большой поляне – ровный треугольник – нашел почти случайно, и только узнав голос пилота, снял палец с кнопки. В салоне «Юнкерса» они со спасенным сидели на противоположных скамьях. Никто не сказал ни слова.
«Разбор полетов» в фанерном домике на лесной поляне начался неожиданно. Куратор молча положил на стол маленький кусочек ткани с белой окантовкой. Поглядел в глаза.
– Остальное получите, когда начнется война.
Только тогда Лейхтвейс сообразил. Орденская лента – Железный крест 2-го класса. В мирное время им не награждают.
…начнется война…
А потом они работали с картой, и ему вновь довелось удивиться. Лейхтвейс считал, что садиться пришлось в Польше – именно польский мундир был на спасенном им офицере. Оказалось не так, точнее не совсем так. Маленький лесной аэродром (костры – ровным треугольником) находился на польской территории, но лететь туда пришлось из СССР.
Все стало на свои места. Газеты уже не первый день писали о боях в Вайсрутении между польскими диверсантами и большевистской армией. Кого именно довелось вытащить, куратор не сказал, но Лейхтвейс догадался: спасали конечно же не поляка. На том разговор и закончился. Карл Иванович пожал подопечному руку и велел готовиться к новой командировке, парижской.
Незримое и вездесущее командование не забыло удачливого «марсианина». Новая командировка в СССР – тоже своего рода награда.
Лейхтвейс улыбнулся, вспомнив разговоры сослуживцев о скалах, восхождениях и прочей горной романтике. Гефрайтер Вилли Банкенхоль мечтает попасть в заветную «категорию шесть». Заснеженные вершины – это, конечно, очень романтично, но над ними небо. Значит он, горный стрелок Таубе – «категория семь».
А еще он решил завтра же написать куратору об Испании. Его сослуживец прав, случайностей не бывает. Вероятно, итальянцы направили туда не только скалолазов.
– Не думайте, что мы с Муссолини союзники навек, – обмолвился как-то Карл Иванович. – Тироль итальянцы нам до сих пор не отдали…
7
Поезд начал замедлять ход. За окном ровной стеной встали высокие старые пинии, за ними – домики из кирпича-сырца под красной черепицей. Семафор, водокачка, вагоны на запасном пути…
– Приехали! – встрепенулся конвоир, поправляя фуражку. Но тут же погрустнел.
– В Эболи приехали. А дальше – как при Ринальдо Ринальдини, на перекладных. Хорошо если засветло доберемся.
Второй конвоир, постарше и посолиднее, ограничился глубокомысленным кивком.
Служивые попались не слишком вредные. Тот, что помоложе и поразговорчивей, даже взял на себя заботу о княжеском чемодане. Дикобраз и сам бы справился, но в наручниках выходило не очень ловко.
Зайти домой – попрощаться и собрать вещи – не разрешили. Пришлось писать короткое письмо, надеясь, что матушка Джина, домоправительница и многолетний ангел-хранитель, сама разберется, что к чему.
Фибровый чемодан средних размеров, пальто и шляпа – вот и весь багаж. Принесенный из дому зонтик князь попросил отправить обратно. А вот книги взять не разрешили – даже маленький молитвенник в кожаной обложке, спрятанный домоправительницей на самом дне чемодана. «Закон есть закон, извините, синьор Руффо!»
Итак, в путь отправились два охранника при оружии, один князь и пара наручников. Разговорчивый конвоир, ехавший этим маршрутом не впервые, был изрядно расстроен: думал провести выходные в Риме, а теперь придется совать нос в места, где без хорошей охраны и показываться боязно. По словам знающих людей, в тамошних селах и сегодня думают, что Южной Италией правят Бурбоны. А разбойники ничего не думают, как грабили спокон века, так до сих пор не угомонятся.
Поезд принялся тормозить. Конвоир пододвинул поближе княжеский чемодан, без всякой надежды поглядел на близкую платформу.
– И буфета у них нет!
Тот, что постарше, вновь промолчал, но поглядел в сторону станции весьма кисло.
Князь отнесся к предстоящему путешествию философски. Хоть и на перекладных, а когда-нибудь доберутся. По поводу же разбойников имел свое мнение: лучше уж Ринальдо Ринальдини, чем полковник Строцци. И кому нужен пожилой, изрядно потрепанный жизнью Дикобраз? Вот синьор Бенито Муссолини – совсем другое дело.
* * *
«В Военно-морском министерстве…». Дуче тоже собрался путешествовать, причем с комфортом – на флагмане итальянского флота «Джулио Чезаре», о чем и сообщила заметка в тонкой четырехугольной рамке. Князь прочитал и удивился. Персоны такого масштаба обычно посещают маневры, однако ни о чем подобном в газете не говорилось. А между тем, главные силы флота с прошлого года стоят на Балеарских островах – вовсе не итальянских, а испанских. В ответ на протесты обоих испанских правительств, и «белого» и «красного», Министерство иностранных дел Италии обещало непременно вывести флот и десантные части с Балеар, однако назвать точные сроки не считало возможным. Итальянские стационары – крейсер и миноносцы – находились также в гавани Валенсии, якобы для охраны линий коммуникации. Каких именно, не уточнялось.
Князь сложил два и два: Дуче и флот с одной стороны, провал переговоров в Лиссабоне между «красными» и «белыми» испанцами – с другой. А еще можно вспомнить, что в речи Чезаре-Мария де Векки о будущей Большой Италии испанские территории, в отличие от Корсики и Корфу, не упоминались.
«И тогда весь мир содрогнется!..» – пригрозил бывший капрал Кувалда в их последнюю встречу.
* * *
Обещанные говорливым конвоиром «перекладные» начались с еще одного поезда, но уже маленького, на три вагона: два пассажирских и грузовой. Успели вовремя, паровоз уже нетерпеливо дергался, испуская из трубы горький серый дым. Привычных дверей у вагонов не оказалось, пришлось забираться через тормозную площадку. Наручники изрядно мешали, и князя втянули внутрь чуть ли не за ворот.
– Вагоны старые, – сообщил служивый несколько виноватым тоном. – С прошлого еще века. Здесь, синьор, время вроде как вспять идет.
Князь оценил сказанное. Вероятно, дальше придется добираться на дилижансе… Сама же мысль показалась вполне здравой. Из Италии синьора Муссолини в прошлый век, оттуда – к неаполитанским Бурбонам, дальше Средневековье с замками и рыцарями, в самом же финале – пещерный город.
Вагон тронулся. Время неспешно поползло назад.
