– Сценарий, – улыбнулся Дикобраз, пытаясь пригладить ладонью непокорные иголки. – Ты же просила. Мелодрама, роковая женщина, убийство и благородный граф с белым шарфом на шее.
Актриса осторожно взяла в руки тонкий бумажный лист.
– А я? Где здесь я?
Карандаш указал на один из неприметных квадратов, и Свенсон слегка обиделась. Она бы предпочла молнию.
– А убийца?
– Дворецкий!
Грифель легко коснулся овала с крестом посередине.
Актриса отдала лист, закусила губу.
– Знаешь, Сандро, в этом есть что-то неправильное. Жизнь – она не такая.
Дикобраз невесело усмехнулся.
– Именно такая. Все прочее – декорации и грим.
Свенсон, протянув руку, легко коснулась его щеки.
– Не говори так. Даже если это правда.
…Два квадрата, кружочки, молнии… Поверх всего – Андреевский крест. Князь перевернул лист. Выбрасывать не стал, в этих краях бумага – редкость, с трудом удалось достать полпачки.
Сюжетные линии не сходились. Убийца-дворецкий глумливо хохотал.
Дикобраз взглянул в окно, снял пиджак со спинки стула. Газету привезут лишь вечером, а без нее работалось плохо. Радиоприемники в Матере имелись, но только на вершине Кавеозо, куда уже подвели электричество. Один у синьора подесты, второй – у некой почтенной вдовы, чей сын работал в Штатах и время от времени присылал доллары в почтовом конверте.
В маленькой комнатке делать было нечего. Князь надел пиджак и взял с вешалки шляпу. Без головного убора на улицу выходить в этих местах не принято. Простоволосым доверия нет.
– А вот и он, – сообщил хозяин гостиницы, но тут же поспешил исправиться. – То есть, его светлость.
Маленький зал, стойка регистрации, пальма в глиняной кадке, открытая входная дверь. Рядом с хозяином некто в форме при кобуре и фуражке. Толст, щекаст, усат, глазами темен, взглядом суров. Служебный долг во плоти.
– Здравия желаю, ваша светлость! Чезаре Бевилаква
[14], бригадир карабинеров!..
В воздухе отчетливо повеяло альянико греко, и князь решил, что одно из чувств ему изменило.
– А благоволите-ка, ваша светлость, проследовать со мной!
Бригадир косолапо зашагал к выходу, и винный дух следовал за ним.
* * *
На улице пришлось переждать, пока осядет пыль, поднятая очередным ослом, груженным вязанкой хвороста. Флегматичная тварь божья никуда не торопилась, несмотря на понукания и призывы погонщика, и синьор бригадир успел выкурить папиросу ровно до половины, прежде чем стало возможно ступить на дорогу.
– Скотина, – констатировал он беззлобно. – Я, ваша светлость, здесь уже четвертый год. Поначалу меня эти ослы страх как злили, но потом привык. Даже, знаете, подобрел к ним слегка – когда с людьми ближе познакомился.
Поглядел направо, почесал затылок.
– Нам, пожалуй, туда.
В здешней географии князь уже освоился. Налево – в Матеру, направо – наоборот, к перевалу и станции Эболи.
– А зачем, синьор бригадир?
Чезаре Бевилаква, взглянув со значением, огладил пышные усы.
– А затем, синьор интерно, что я сейчас при исполнении. Можно сказать, закон! И действую вам же во благо.
Оставив усы в покое, поправил ремень с блестящей на солнце пряжкой и как бы случайно коснулся висевшей справа фляги в чехле. Прокашлялся.
– Да… Что-то в горле першит, вероятно, от пыли. Надо бы слегка…
С сожалением отдернув руку, вздохнул.
– Ладно, не сейчас. Долг же мой, ваша светлость, можно даже сказать, непременный долг, состоит в том, чтобы предостеречь. Вы здесь человек новый, и вероятно не знаете, что интернированным в Матере лицам дальше кладбища ходу нет!
– Логично, – рассудил князь. – Впрочем, все мы там будем!
Бригадир нахмурился и зашевелил губами, словно пытаясь прожевать слышанное. Наконец вскинул голову.
– А-а, вы в этом, стало быть, смысле? А я в самом прямом. Чуть дальше по дороге – наше кладбище. До него интернированным ходить можно, а дальше нельзя, запрет. Вот я решил лично вашей светлости все как есть показать.
При этом поглядел так серьезно, что Дикобраз тут же ему поверил.
– Польщен, – улыбнулся он. – Только давайте без титулов. «Синьора» за глаза хватит.
Усатый хитрец князю определенно понравился. Бригадир усмехнулся в ответ и вновь положил пальцы на флягу.
– Вот я и говорю: пыль, в горле першит. Не желаете по глоточку, синьор Руффо? Кстати, вы же из Рима, из столицы? Это знаете, хорошо, это я бы сказал, очень перспективно. Особенно, знаете, в смысле оптовой торговли…
* * *
Дорога на кладбище была уныла и пуста, лишь очередной осел лениво перебирал ногами, оставляя за собой белый пыльный шлейф. Вино в бригадирской фляге оказалось отменным не в пример уже испробованному, однако долей коммерсанта князь так и не искусился, несмотря на радужные перспективы, обильно рисуемые его усатым знакомцем. Всех местных торговцев синьор Бевилаква уже взнуздал, однако имелась проблема с товаром для лавок. Перекупщики в Потенце безбожно накручивали проценты. Вот если бы организовать поставки из столицы!..
– Но я в торговле ничего не понимаю! – честно признался его светлость.
– А я? – развел крепкими руками Закон. – Как перевели меня в эту Матеру, так поначалу, уж извиняюсь, чуть не спился. Тоска, хоть на крышу залезай и вой. Но потом нашел себе дело. И время занимает, и пользу приносит. Это даже, знаете, поинтереснее, чем в шахматах фигурки двигать. А вы, синьор, не спешите, подумайте, как следует. Торопиться в этих местах некуда. Разве что…
Бригадир остановился и указал вперед, на высокую каменную стену. Неровная кладка, приоткрытые створки железных ворот, острый шпиль часовни…
– Оно. Стало быть, кладбище. Еще одно на горе есть, но там уже не хоронят… Вот и ориентир для вас, синьор Руффо. До ворот вам гулять можно, а дальше никак нельзя.
– А за ворота? – на всякий случай поинтересовался интерно.
В ответ усач невесело вздохнул.
– Туда-то можно. Только зачем? Ничего там нет, только Джакоппо, могильщик. Вы с ним, синьор, не общайтесь, сумасшедший он, я вам скажу, причем на всю голову.
К воротам все-таки подошли. Помянутый Джакоппо обнаружился сразу – в тени единственного дерева, высокого старого кипариса. Могильщик дремал, натянув соломенную шляпу на нос, рядом скучала большая серая собака, а дальше тянулся долгий ряд могил, с надгробиями и без. Прямо посреди аллеи лежала большая лопата.
– Спятишь на такой службе, – констатировал бригадир. – Он, синьор Руффо, с мертвецами общение водит, каждого тут знает. Говорит, что в Матере призраков куда больше, чем живых, не протолкнуться.
