Князь невольно кивнул. Знакомо! Посочувствовал, однако не слишком искренно. Коммунистов его светлость не жаловал.
– И как вам перспективы классовой борьбы в Матере, товарищ?
– Классы здесь есть, – суровым тоном проговорила тень. – Строго по Карлу Марксу. А вот с борьбой какая-то неясность. Но теоретическую дискуссию мы с вами, синьор, позже проведем, после полной пролетарской победы. Просьба у меня имеется. Не за себя, за парня одного. Мы с ним, извиняюсь, беглые.
Дикобраз вновь окинул взглядом пустую улицу. Стены имеют уши. Оставалась надежда, что камень их лишен.
– Мы не вообще с ним бежали, а с квартиры. И на регистрацию не ходим. Прячемся по норам этим, как, извиняюсь, суслики. А просьба очень простая: напишите в Рим, пусть о нас узнают. Потому как пропадем – и следочка не останется.
Князь даже не удивился.
– А кому сообщить? В министерство внутренних дел? Лично Дуче? Здешний подеста читает всю переписку.
Обещаниям синьора Гамбаротты князь не поверил. Может, и поостережется, но может, и нет, особенно если увидит адрес.
– А пусть за границу перешлют, – предложили из темноты. – А там товарищи организуют кампанию в свободной прессе, чтобы, значит, пролетарии всех стран…
Завершить фразу товарищ Чедерна даже не решился, вероятно, сообразив, что помянутые пролетарии едва ли помогут, даже если и соединятся строго по заветам Маркса.
– Расскажите, что знаете, – вздохнул князь. – А там сообразим.
За черным занавесом молчали. Наконец послышалось неуверенное:
– Я вообще-то, синьор, ничего не видел, врать не буду. Товарищ мой видел, но сейчас он не в кондиции, потому как под впечатлением…
* * *
Чезаре Бевилаква грозно распушил усища.
– Безобразие! Сегодня же зайду на почту и устрою им головомойку! Поверьте, синьор Руффо, никаких распоряжений о пер-лю-стр-а-ц-и-и…
Слово далось с трудом, но бригадир все-таки справился.
– Да, о перлюстрации входящей корреспонденции не было. Это все начальник почты, скучно ему, вот и вскрывает чужие письма. Разберусь, будьте благонадежны!
С писем князь и начал, как только переступил порог бригадирского кабинета. Усача следовало для начала слегка размягчить.
– При моем предшественнике, знаете, и хуже бывало. У многих здешних родственники в Штатах. Пишут – и доллары в конверт кладут. А на почте конвертик-то прощупают… Прошлого начальника почты за это, между прочим, со службы попросили. Новый не ворует, но уж больно любопытен, каналья! Ничего, сегодня же разберусь!..
Дикобраз сделал вид, что поверил. Канальи для того и существуют, чтобы было с кем разбираться.
– А еще, синьор Бевилаква, случилась у меня сегодня одна странная встреча.
Выслушать рассказ товарища Чедерна оказалось не так сложно, пересказать же – куда труднее. Впрочем, бригадир избавил от хлопот, как только услыхал фамилию.
– Чедерна и Тоньяцци! – фыркнул он, махнув в воздухе крепкой ручищей. – Два, извиняюсь, клоуна. Вы с кем, синьор, говорили? С Чедерной, так? А знаете, почему? У Тоньяцци белая горячка. Delirium tremens! Он, как на грудь примет, начинает тараканов по стенкам ловить…
Князь представил себе сырое темное подземелье, низкие каменные своды – и полчища тараканов, перебирающих волосатыми лапками. Они всюду, они везде, они все ближе, ближе, ближе…
– А Чедерна крепок, его и здешняя граппа не берет. Зато с воображением. Что такое мания преследования слыхали? Она и есть, причем в самом высшем градусе. Кто за ними гонялся? Призраки?
Князь невольно смутился. Как там рассказывал товарищ из компартии?
– Напали, как я понял, на Тоньяцци. Сначала белая женщина возле храма, потом двое вроде бы в саванах. Сам Чедерна это, правда, не видел…
– Но предпочел убежать, – бригадир улыбнулся в густые усы. – Синьор Руффо! Я эту публику знаю. Побегают еще дня два, пока не протрезвеют, и придут ко мне каяться. Хотите я их заявления покажу? С прошлого еще запоя остались.
Дикобраз развел руками – крыть было нечем. Синьор Бевилаква, весьма довольный, вновь распушил чудо-усы.
– Вот так и живем! Это Матера, синьор! Привидений тут нет, но вот на улицу после захода солнце лучше не выходить.
– Да, вы говорили, – кивнул князь. – Чтобы без ног не остаться.
– Или даже без головы. Места эти – испокон разбойничьи. Мало ли какие людишки по пещерам здешним прячутся? Днем носа не кажут, а ночью – иное дело. Самое их время!
Поглядев со значением, добавил вполголоса:
– Вы нашего подесту не слушайте. Человек он хороший и политически грамотный, но вот осторожности в нем нет. Мало ли что ночью на улицах бывает? Жить не мешает – и хорошо. Зачем что-то менять? Лучшее, я вам скажу – враг хорошего.
* * *
Возвращался князь уже в сумерках. Улицы Матеры, и без того не слишком многолюдные, опустели. В домах запирали двери, закрывали ставнями окна, даже собаки спешили спрятаться, не дожидаясь близкой ночи. Зато ожили и набрались сил тени, готовые покинуть черные скальные недра и захлестнуть город. Небо оставалось светлым, но внизу уже плавал серый нестойкий сумрак.
Проходя по знакомой улице, Дикобраз свернул к каменной вырубке, где прятались беглецы.
Позвал – раз, другой, третий.
Никто не отозвался.
5
О пришельцах с иной планеты впервые заговорили года два назад. Не о шестиногих синих ракопауках, не о марсианах мистера Уэллса – о вполне обычных людях, сапиенсах одной с нами крови. Лейхтвейс, к тому времени уже успевший отхлебнуть из горькой чаши познания, не удивился и не предался гневу на безответственных болтунов, а разложил на столе газеты и наточил карандаш. Анализ и синтез информации – основа всякой разведки.
Первым делом молодой сотрудник Абверштелле взялся за опровержения. Таковых оказалось много, причем были они двух видов. Голословные, на чистых эмоциях, с рефреном «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда» – эти он пропускал, почти не читая. Смотрел лишь на подписи – журналисты-флюгера, штатные весельчаки-фельетонисты, сектанты, верящие в плоскую землю. По объему немало, по сути же полный ноль, вакуум, в котором грохочут двигатели планетобусов, если верить фантастическим романам.
Серьезных ученых читать было интереснее, однако все их возражения сводились к тому, что современные технологии не позволяют человеку выйти на земную орбиту и тем более достичь ближайшей звезды. О технологиях неземных речь не шла. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! А между тем, среди работников Абверштелле ходили разговоры о том, что образцы инопланетной техники уже вполне доступны, и даже имеются в каталогах некоторых торговых фирм. Речь шла о счетных машинах совершенно нового типа и о неких измельчителях для горных выработок. И то и другое фигурировало в списках того, что следовало непременно достать и переправить в Рейх. Нигде не утверждалось, что техника – инопланетная, однако эксперты, люди серьезные, лишь разводили руками. На Земле такое создать нельзя. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!
