– Скажите, а вы бывали на Церере?
Кук удивился смене темы.
– Бывал. А что?
– Вместе с доктором Певерейлом? Или в одиночку?
– Обычно с ним. Он летает туда чаще меня.
Счастливчик улыбнулся.
– Были ли вы там во время пиратского рейда в прошлом году?
Кук тоже улыбнулся.
– Нет, но старик был. Мы много раз слышали эту историю. Он очень сердился. Практически никогда не болеет, а тут оказался в больнице. И все пропустил.
– Ну что ж, понятно… А теперь, я думаю, мы вернемся к главному вопросу. Мне не хочется беспокоить доктора Певерейла. Как вы говорите, он старик. Вы его заместитель и гораздо моложе… – Старр улыбнулся.
– Да, конечно. Что я могу сделать?
– Относительно шахт. Вероятно, где-то в Куполе есть записи, карты, планы, где указано размещение стволов и все прочее. Мы ведь не можем пускаться в путь вслепую.
– Я уверен, все это есть, – согласился Кук.
– И вы можете раздобыть их и посмотреть с нами?
– Да, конечно.
– Надеюсь, доктор Кук, шахты в хорошем состоянии. Никакой опасности обвалов или чего-нибудь еще?
– О нет, я уверен, ничто подобное невозможно. Мы находимся прямо над шахтой, и при строительстве обсерватории приходилось заглядывать туда. Шахты содержатся в хорошем состоянии, они абсолютно безопасны, особенно при меркурианской силе тяжести.
– А почему же их закрыли, если они в таком хорошем состоянии? – спросил Верзила.
– Хороший вопрос, – ответил Кук и слегка улыбнулся сквозь свое выражение вечной меланхолии. – Хотите правильное объяснение или увлекательное?
– Оба, – тут же ответил Верзила.
Кук предложил собеседникам закурить, а когда они отказались, закурил сам, предварительно с отсутствующим видом постучав сигаретой по тыльной стороне ладони.
– Правда такова. Меркурий очень плотен и считался возможным источником тяжелых металлов: свинца, серебра, ртути, платины. Так и оказалось: он не так богат, как надеялись, но все же богат. К несчастью, добыча оказалась неэкономичной. Содержание шахт и перевозка руды для обработки на Землю или даже на Луну делают стоимость добычи слишком высокой. А что касается интересного объяснения, то это совершенно другое дело. Когда пятьдесят лет назад сооружали обсерваторию, некоторые шахты еще работали, хотя их уже начали закрывать. И первые астрономы слышали эти рассказы от самих шахтеров, а потом передали последующим сменам. Это часть меркурианской легендарной традиции.
– Что за рассказы? – спросил Верзила.
– Будто бы шахтеры умирали в шахтах.
– Пески Марса! – ядовито воскликнул Верзила. – Они везде умирают. Не думаете же вы, что кто-то может жить вечно?
– Они замерзали насмерть.
– Ну и что?
– Очень загадочное замерзание. В шахтах в те дни было жарко, и все ходили в изолирующих костюмах. Рассказы часто обрастают приукрашиваниями, сами знаете, и постепенно шахтеры отказались ходить в шахты поодиночке, только группами, потом совсем отказались работать, и шахты закрылись.
Дэвид кивнул.
– Так вы отыщете планы шахт?
– Немедленно. И замену вашего изолирующего костюма.
Подготовка велась как к большой экспедиции. Был принесен и испытан новый костюм вместо разрезанного. Впрочем, это был обычный костюм для космического пространства.
Принесли и изучили карты. Вместе с Куком Старр наметил возможный маршрут исследования по главным стволам.
Он поручил Верзиле позаботиться обо всех принадлежностях, гомогенизированной пище и воде (ее можно пить, находясь в костюме), проверить источники энергии и запас кислорода, убедиться в правильной работе систем, убирающих отходы и регулирующих уровень влажности.
Сам он ненадолго отправился на свой корабль «Метеор» – пошел по поверхности и понес с собой рюкзак, содержимое которого с Верзилой не обсуждал. Вернулся без рюкзака, но с двумя маленькими предметами, похожими на слегка изогнутые прицепные бутылки, из матовой стали, с тусклым красным прямоугольником посередине.
– Что это? – спросил Верзила.
– Микроэргометры, – ответил Дэвид. – Экспериментальные. Как большие эргометры на корабле, только те закреплены стационарно.
– А что они могут обнаружить?
– На расстоянии в сотни тысяч миль, как корабельные, ничего, но они обнаруживают источник атомной энергии за десять миль. Смотри, Верзила, активируется вот здесь. Понятно?
Счастливчик слегка надавил большим пальцем на канавку в боку прибора. Сдвинулась часть металлического корпуса, снова закрылась, и сразу ярко засветился красный прямоугольник. Старр повертел маленький прибор в разных направлениях. В одном он горел особенно ярко.
– Это, вероятно, направление энергетической установки самого Купола, – заметил Дэвид. – Можно отрегулировать механизм, чтобы он эту установку не учитывал. – Он принялся осторожно нажимать небольшие, почти невидимые кнопки.
Работая, он улыбался, его молодое лицо выражало удовольствие.
– Знаешь, Верзила, не бывает, чтобы я навестил дядю Гектора и он не дал бы мне какую-нибудь техническую новинку Совета. Он говорит, что при том риске, какому мы подвергаемся (знаешь ведь, как он говорит), нам эти игрушки нужны. Но иногда мне кажется, что он просто хочет, чтобы мы провели полевые испытания этих новых приборов. Но этот может оказаться полезным.
– Для чего, Дэвид?
– Во-первых, Верзила, если в шахтах есть сирианцы, у них должна быть энергетическая атомная установка, пусть маленькая. Это необходимо. Нужна энергия для обогрева, для электролиза воды и так далее. Эргометр обнаружит ее на нужном расстоянии. А во-вторых…
Он смолк, и Верзила досадливо поджал губы. Он знал, что значит такое молчание. У Счастливчика появилась мысль: позже он скажет, что она была такой туманной, что он не мог о ней говорить.
– Один эргометр для меня? – спросил он.
– Конечно, – ответил Старр и бросил ему один прибор.
Верзила поймал его в воздухе.
Когда они вышли из комнаты, в костюмах, но со шлемами в руках, Хэнли Кук их ждал.
Он сказал:
– Я решил отвести вас к ближайшему входу в шахты.
– Спасибо, – ответил Дэвид.
Заканчивался период сна в Куполе. Люди обычно устанавливали периоды сна и бодрствования, как на Земле, даже если не было смены дней и ночей. Старр специально выбрал это время: ему не хотелось уходить в шахты во главе процессии любопытных. Доктор Певерейл в этом с ним согласился.
Коридоры Купола были пусты. Свет приглушен. Они шли, и тяжелая тишина окутывала их; в ней стук подошв казался особенно громким.
