– Будет немного щипать, – предупредил он.
Но Леа не почувствовала боли, ее оглушила волна возбуждения, стоило Трэвису дотронуться до ее шеи. Обработав рану, Трэвис смазал ее заживляющей мазью.
– Все будет хорошо, – пообещал он, – порез неглубокий.
– Дуэйн просто хотел меня попугать.
– Ты так говоришь, будто подобное уже случалось, – заметил он.
– К сожалению, да.
Основным чувством, которое Леа испытывала в обществе Дуэйна, был страх.
Убрав аптечку в рюкзак, Трэвис выключил фонарь. Они полулежали, вплотную прижавшись друг к другу, но от ее возбуждения не осталось и следа. Молчание Трэвиса будто воздвигло между ними стену.
Леа понимала: никакие слова не смогут залечить рану, которую она нанесла Трэвису, поэтому даже не пыталась оправдываться. Закрыв глаза, девушка полной грудью вдохнула еловый запах, сразу напомнивший ей о последнем Рождестве, которое они с Трэвисом праздновали вместе. Сначала смотрели, как на национальной рождественской ели зажигают огни, потом пошли на концерт в кафедральный собор. Это был самый приятный праздник из всех, которые Леа помнила. Любовь Трэвиса оказалась лучшим рождественским подарком на свете.
А три месяца спустя между ними все было кончено. Дуэйн украл у Леа это чудо. Леа была уверена, что никогда не сможет ему этого простить.
– Полгода провел, пытаясь понять, что произошло, – тихо произнес Трэвис. В голосе его звучали обида и боль.
– Иногда сама не понимаю, – вздохнула Леа.
– И все же попытайся объяснить. Готов выслушать.
– Уверен?
Леа повернулась к Трэвису, но в темноте не могла разглядеть его лица.
– Я понял, что ты боишься Брэсвуда, – произнес Трэвис. – Да и он смотрел на тебя отнюдь не с любовью.
– Дуэйн меня не любит, можешь не сомневаться. Он вообще никого не любит, кроме себя.
– А ты? Ты его любишь? – спросил Трэвис.
– Нет, и никогда не любила. Я видела, как он убивает людей. После такого ни о какой любви и речи быть не может. Я знаю, каким он может быть жестоким.
– В записке ты написала, что передумала. Решил, что ты полюбила другого, то есть Брэсвуда.
– Нет. – Леа нащупала руку Трэвиса. – Я солгала. Я никого не любила, кроме тебя.
– Зачем? – спросил Трэвис.
Леа устало вздохнула:
– Не хотела, чтобы ты меня искал.
– Почему?
– Он бы тебя убил.
– Кто – он? Брэсвуд?
– Да.
Дуэйн выразился предельно ясно: или Леа уходит от Трэвиса, или он будет убит. В обоих случаях она его теряла. Над выбором Леа долго не думала. Перекатившись на бок, Трэвис посмотрел ей в глаза:
– Значит, не любишь его? И никогда не любила? Как тебя вообще угораздило с ним связаться?
– Долгая история.
Леа не была уверена, что ей хватит смелости рассказать все, как было.
– Ничего, у нас вся ночь впереди.
– Хорошо, но только, прежде чем судить, выслушай до конца, – попросила она.
– Я не…
Но Леа не дала ему договорить, приложив палец к его губам.
– Я тебя знаю. Ты вечно стараешься всем помочь и все исправить. Так вот, дело уже сделано, поздно что-то исправлять.
И Леа начала свой рассказ.
…Тем мартовским днем, полгода назад, Леа услышала звонок и сразу на него ответила. Звонила ее сестра Сара.
– Привет, Сара. Почему звонишь на мобильник, а не на рабочий телефон? Говорила же: когда я в офисе, мне лучше набирать на стационарный.
Ее младшая сестра тоже работала в здании сената США имени Дирксена, и после работы они часто ходили в кафе или в кино. Леа покосилась на открытую дверь кабинета начальницы, но, к счастью, сенатор Диана Уилсон тоже была поглощена телефонным разговором и не замечала, что секретарша в рабочее время болтает по мобильнику.
– Леа, ты должна мне помочь.
Она с трудом узнала сдавленный, прерывающийся голос сестренки. Обычно Сара сразу принималась весело тараторить, стоило взять трубку.
– Сара, что случилось?
– С твоей сестрой все в порядке. Пока, – вдруг произнес ровный, спокойный мужской голос. – А если хочешь, чтобы с ней и дальше ничего не случилось, будешь исполнять все наши требования.
– Что?.. Кто это?
– Говори потише, Леа. Ты же не хочешь потревожить сенатора Уилсон? Если твоя начальница что-то заподозрит, больше сестру живой не увидишь.
От этих слов у Леа кровь застыла в жилах. Сердце замерло от страха. У нее перехватило дыхание. Она не в состоянии была говорить – лишь еще раз заглянула в кабинет Дианы Уилсон.
– Отпросишься с работы пораньше и приедешь по адресу, который я сейчас скину эсэмэской. Приходи одна. Там тебя будет ждать сестра.
– Ничего не понимаю… – прошептала Леа.
Но мужчина уже отсоединился. Дрожа, Леа открыла нижний ящик стола, достала сумочку и, с трудом переставляя ставшие ватными ноги, добрела до кабинета сенатора Уилсон. Та по-прежнему говорила по телефону, но при виде секретарши вопросительно вскинула брови.
– Я… неважно себя чувствую… наверное, заболела, – с трудом выговорила Леа. – Можно я… пойду домой?
Сенатор была женщиной сердобольной, поэтому сразу кивнула, шепнув: «Поправляйся».
Леа не помнила, как вышла из здания. Она уже спешила к метро, когда пришла эсэмэска с адресом в районе Дюпон-сёркл. Леа перешла на бег и вскоре уже запрыгнула в нужный поезд. Когда она, как было велено в сообщении, спустилась в подвал, дверь открыла Сара. Но как только Леа вошла внутрь, из задней комнаты показался человек, которого, как она теперь знала, звали Дуэйн Брэсвуд, а с ним еще двое мужчин. Все трое были вооружены. Ради сестры Леа постаралась не терять присутствия духа.
– В чем дело? Что происходит? – спросила она.
– Все очень просто, – ответил Дуэйн. – Ты можешь помочь мне добиться моей цели. Исполнишь, что велю, – отпущу твою сестрицу.
Леа взглянула на Сару. В ее карих глазах читалась отчаянная мольба о помощи. Саре было всего двадцать два, и она только что устроилась на первую работу в Государственный департамент США. А еще Сара была помолвлена с молодым человеком, с которым встречалась с первого курса колледжа. Это была милая, жизнерадостная девушка, у которой не было врагов. Теперь же Сара, бледная, как привидение, дрожала от страха так сильно, что у нее стучали зубы.
– Хорошо, – ответила Леа. – Отпустите Сару прямо сейчас, и я сделаю все, что хотите.
Дуэйн кивнул. Один из его подручных открыл дверь подвала. Сара переводила взгляд с него на Леа.
