– Было бы неплохо, – призналась она, поднимаясь по ступенькам к главному входу с цветущими камелиями в горшках.
– Я хочу о тебе позаботиться. – Он двумя пальцами провел по ее бедру – вроде бы незначительный жест, оказавший на нее невероятное воздействие даже сквозь тонкую ткань ее платья нефритового цвета. – Любым способом, каким ты только позволишь.
В ее мозгу тут же всплыла сотня соблазнительных картинок. Как он с невообразимой нежностью заботился о ней в ту страстную ночь. Если на то пошло, в те времена, когда они встречались, она еще была девственницей, но даже тогда Жан-Пьер преподал ей незабываемые уроки получения наслаждения. Он и тогда заботился о ней, пусть сексом они не занимались.
До той самой ночи, когда они сделали Сезара. На тот момент они оба уже давно потеряли девственность, но друг с другом были в первый раз. И единственный?
Не в силах произнести ни слова, она поправила волосы и попыталась прийти в себя.
– У тебя щеки горят, – шепнул он ей на ухо – еще одно проявление ласки. – И это меня убивает.
Она осмелилась посмотреть на него, но увидела в его глазах лишь отблеск собственного желания. Если бы не семейный ужин, она могла бы увлечь его назад, домой. Но он уже нажал на звонок.
– Добро пожаловать, мистер Рейно. – Приятная седовласая женщина в черной униформе отступила назад, пропуская их внутрь. – Проходите, пожалуйста.
У Татьяны все внутри сжалось, когда они шагнули в гулкий холл с белыми мраморными полами, стенами, покрытыми фресками с изображением сцен охоты на лис, и огромной лестницей с массивными перилами и площадкой, на которой вполне можно было бы устроить коктейльную вечеринку.
– Они снаружи, – подсказала им служанка, указывая рукой налево. – Мы подаем коктейли у очага.
Женщина поспешила было вперед, чтобы открыть перед ними вторые двери, но Жан-Пьер покачал головой:
– Спасибо, я знаю дорогу. – Отпустив прислугу, Жан-Пьер повел Татьяну через роскошную столовую с шелковыми гардинами и мебелью, над которой сверкала потрясающая люстра. На столе через равные промежутки были установлены цветы.
Татьяна снова нервно провела рукой по волосам. Она распустила их после душа и теперь жалела о том, что не сделала более подобающую прическу.
– Ты прекрасно выглядишь.
Татьяна вздрогнула, услышав голос Жан-Пьера, – он будто прочел ее мысли.
Она теребила волосы, словно маленькая девочка, и он догадался о том, что она нервничает. Надо было надеть один из своих темно-синих костюмов, в которых она выступала в суде. В нем она чувствовала себя как в доспехах, этот наряд напоминал ей о том, что она умна и готова к работе.
– Спасибо за комплимент. – Она ценила его заботу, даже если ей претило то, что он видел ее уязвимость. Ей нужно срочно разработать план совместного воспитания ребенка, а не грезить о массажах и эмоциональной поддержке Жан-Пьера. Ведь это тот же мужчина, который ушел от нее после самой волшебной ночи в ее жизни. – Все будет хорошо. Я готова.
Жан-Пьер кивнул, поверив ей на слово. Он вывел ее из столовой в помещение с баром и итальянскими окнами, выходящими на сад и бассейн. В воздухе плыла медленная любовная песня каджунов
[1], аккордеон и скрипка выводили душевную мелодию зайдеко
[2]. Вдоль бассейна горели факелы в дополнение к садовому освещению, выгодно подчеркивающему декоративные растения и статуи. Ей показалось, что у бассейна стоит летняя кухня. Но насчет костра сомнений не оставалось – в очаге горел огонь, на каменной скамье, защищенной перголой, лежали толстые подушки.
Лиц сидящих там людей Татьяна разглядеть не могла, но слышала их смех и видела танцующие у бассейна парочки.
– Они не кусаются, – усмехнулся Жан-Пьер, поджидая, пока она рассмотрит представшую перед ними картинку.
– Ты забыл, что я познакомилась с Анри до того, как он был полностью одомашнен, – не осталась она в долгу. Татьяне всегда нравились братья Рейно. В юности она наблюдала, как они шутливо борются друг с другом, дурачатся. В них всегда присутствовал соревновательный дух, начиная от спорта и заканчивая настольными играми.
Бывало, когда ее отец проводил неделю с Леоном, разрабатывая бизнес-планы, она носилась с мальчишками по их необъятному ранчо в Техасе или тут, в Луизиане. Лучшей частью здешней усадьбы было конечно же озеро. До того как они стали достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно плавать на лодках, они строили замки из песка или пытались перегородить небольшой ручей, текущий в направлении Пончартрейна. В те времена Джек Дусе видел в Леоне Рейно доброго друга, поэтому ей не приходилось заботиться о приличиях. Только потом, намного позже, отец предупредил ее, чтобы она не рассказывала никому об их финансовых затруднениях, вызванных великим расколом. Все это осталось в далеком прошлом, но обида не прошла.
– Нынче он научился изливать свою ярость в играх. – Жан-Пьер остановился у двери с сеткой от насекомых, ведущей на патио. – Хотя теперь, когда у него появилась Фиона, никто не может заподозрить его в свирепости. – Он показал на парочку, танцующую у бассейна.
Эти двое двигались как один человек, длинная черная юбка окутывала ноги партнера, когда тот принимался крутить свою даму. При одном взгляде на них у Татьяны сжалось сердце. Было время, когда она тоже мечтала о сказочном романе.
Вообще-то все присутствующие на патио выглядели счастливыми. Две парочки у костра вели оживленный разговор. Экстравагантная блондинка рассказывала им о чем-то, активно размахивая руками. Татьяне даже не хотелось прерывать их. Войти в дом Рейно после неприятного эпизода с увольнением отца и без того было неловко. Причем отец не остался в долгу, отразив пас тем, что выставил Леона перед прессой любителем покомандовать, который готов держать под контролем каждую мелочь, и неуравновешенным психопатом, неспособным разделить славу с тем, кто знает больше его. Яркие цитаты до сих пор без труда всплывали в памяти Татьяны. Но и это еще не все; сегодня она не только должна восстановить отношения с кланом Рейно, но и представить им ребенка, которого от всех скрывала.
– Пойдем. – Жан-Пьер положил ей руку на спину и вывел ее в сад.
Татьяна вдохнула запах горящих дров с легким привкусом испаряющегося из бассейна хлора.
Шесть пар глаз тут же уставились на них.
– Вот и блудный сын вернулся, – вместо приветствия произнес Жан-Пьер. – Я снова в Байу и готов присутствовать на свадьбе.
