– Ты серьезно? – рассмеялась Кимберли и покачала головой, заглядывая Татьяне через плечо. Татьяна тем временем внимательно изучила снимки. – Полагаю, техасские Рейно не так знамениты, ведь мы не играем в футбол. А поскольку я большую часть жизни веду переговоры с упрямыми козами, а не с акулами бизнеса, то считаю себя скорее дочерью фермера. – Кимберли прищурилась, разглядывая небольшие картинки на экране, и указала на одну из них. – Можно посмотреть остальные? Некоторые из игроков «Ураганов» такие лапочки.
– Конечно. – Она передала устройство кузине Жан-Пьера и поправила несколько стульев. – Но ты слишком скромничаешь, Кимберли. Всем понятно, что ты вносишь немалый вклад в семейный круизный бизнес. Ты привлекаешь доллары туристов плюс имеешь возможность показать людям преимущества экологической фермы. Это здорово.
– Мой отец так не думает. – Кимберли опустилась на один из складных стульев, украшенный голубым тюлем. – Его абсолютно не волнует поток долларов, вливаемый в круизный бизнес. Он видит в «Тайдз» лишь бледное подобие ранчо по сравнению с пятью тысячами акров его земли.
Татьяна сочувственно закатила глаза:
– Как я тебя понимаю! Моего отца больше заботит, сколько денег я приношу в юридическую компанию, чем мое личное счастье.
Она внезапно поняла, что он практически ничего не сказал ей о рождении сына, и в сердце кольнула обида. Она понимает, что эта новость для него конечно же стала шоком, но ведь можно было поговорить с ней не только о том, что нужно как можно дольше скрывать Сезара от мира.
– Татьяна? – Кимберли увеличила одно из фото и смотрела на него во все глаза. – Взгляни-ка на это.
– Сейчас. – Татьяна села на соседний стул и аккуратно поправила пышную юбку – она уже нарядилась для церемонии. На ней было лимонное платье без бретелек и с крошечными желтыми блестками, собранными в маленькие лучики. Создавалось впечатление, что солнце просвечивает через ее талию. – Нашла красавчика, с которым хочешь потанцевать?
– Мне кажется, я знаю эту женщину. – Она показала на фигуру рядом с одним из новичков «Ураганов». – Не все прибывшие числятся в списке гостей, многие получили приглашение на двоих и приехали явно не с женами.
Татьяна уставилась на экран. Она сняла гостью, когда та вышла из лимузина и направлялась к главному зданию. В тот момент Татьяна не обратила на нее никакого внимания, потому что снимала других людей, и дама просто случайно попала в фокус.
Лицо женщины немного расплылось от многократного увеличения, и все же она сразу же узнала свою бывшую клиентку. Это была Блэр Джонс, та самая женщина, которая обвинила Маркуса Карутерса в сексуальном домогательстве. И вот теперь Блэр пожаловала сюда, на свадьбу Рейно, в компании другого футболиста, хотя прекрасно понимала, что у братьев Рейно есть все основания ненавидеть ее. Татьяне вдруг стало страшно. Зачем она здесь? С какой целью приехала?
– Блэр Джонс, – подтвердила она подозрения Кимберли. – Ты, наверное, запомнила ее по процессу против…
– Маркуса. – Кимберли нахмурилась и легонько дотронулась до края экрана. – Я была без ума от него подростком. Я даже получила у него автограф, когда он приезжал сюда первогодком играть с «Мустангами». И ни на секунду не сомневалась в его невиновности.
Татьяна задалась вопросом, известно ли Кимберли о ее связи с Блэр, но решила оставить все разговоры на потом. Она хотела лично переговорить с Блэр и выяснить намерения этой особы. Инстинкт юриста подсказывал Татьяне, что ответы ей не понравятся.
– Не ты одна, – улыбнулась Татьяна, убирая телефон в расшитую пайетками желтую сумочку. – Ты не против, если я покину тебя ненадолго? Хочу увидеться с Жан-Пьером до начала церемонии.
Ступая по длинной ковровой дорожке, уложенной прямо на песке, Татьяна отправилась разыскивать Жан-Пьера. Нужно предупредить его о том, что Блэр каким-то образом проникла на закрытую вечеринку. Но сначала нужно найти ее саму, потому что женская интуиция нашептывала ей, что здесь что-то не так. Она не хотела, чтобы ее сын – или их взаимоотношения с Жан-Пьером – попали под перекрестный огонь скандала, который вполне мог разразиться вокруг этой женщины.
– Я принес вам кое-что, мальчики. – На пороге библиотеки «Тайдз Ранчо», в которой Жерве собрал своих шаферов, появился Леон.
В дальнем углу комнаты Жан-Пьер отбивал теннисный мячик о поверхность огромного куска кипарисового дерева, переделанного под письменный стол. Он все утро думал о Татьяне, вспоминая то, что сказал ему Дэмпси в Новом Орлеане. На сердце у него было тяжело.
«Тогда почему Жерве первым идет к алтарю?»
Жан-Пьер переживал, что ему не удалось изменить положение дел. Что его сын родился вне брака, тогда как Жерве сделал все, чтобы надеть кольцо на палец Эрики до того, как близнецы появятся на свет. Теперь до их бракосочетания оставались считаные минуты, и до этого времени к мировому судье им с Татьяной уже никак не успеть. Появление Леона отвлекло Жан-Пьера от мрачных мыслей, и он оставил наконец мячик в покое.
– Ты выглядишь просто круто, дед, – громко произнес он.
Дэмпси и Жерве по очереди доставали Анри по поводу его галстука-бабочки это было скорее соревнование, у кого острее язык, чем реальное желание обидеть, потому что на Анри был такой же галстук от Тома Форда, как и у всех остальных. Мужчины Рейно в одинаковых шелковых смокингах являли собой потрясающее зрелище.
– И ты тоже, – сказал Леон, нетерпеливо махнув рукой всем прочим, призывая их успокоиться. – Твоему галстуку действительно срочно требуется женская рука, Анри, – усмехнулся дед, глядя на заклеванного квотербека «Ураганов». – Уложи ты их побольше, и тебе не о чем было бы беспокоиться.
Дед многозначительно пошевелил кустистыми седыми бровями, и все четверо покатились со смеху. Анри смеялся громче всех, потому что он уже несколько раз уединялся со своей женой в гардеробной. От недостатка женского внимания он явно не страдал.
Но самое лучшее заключалось в том, что сегодня у деда были абсолютно ясные глаза. Старик был явно в игре, несмотря на Альцгеймера, и это несказанно радовало его внуков. Дед дал им не совсем традиционное воспитание, когда взял на себя ответственность за их судьбы, но он прекрасно понимал мальчишек. И всегда мог снять напряжение хорошей шуткой. Невзирая на все свои недостатки, он показал им такой уровень заботы о детях, которому Жан-Пьеру следовало поучиться.
Когда парни немного угомонились и в комнате воцарилась относительная тишина, Леон поставил на стол рядом с Жан-Пьером деревянную коробку и открыл ее. Внутри оказалась бутылка темного виски.
– Сам я не буду, знаете ли. У меня на хвосте висит медсестра, и она открутит мне уши, доберись я нынче до бесплатного бара. – Он показал артритным пальцем на дверной проем, где женщина средних лет поправляла перед зеркалом прическу. – Но я хочу, чтобы вы подняли тост вместо меня.
Они сгрудились вокруг напитка шестидесятидвухлетней выдержки, прямо как в стародавние времена, когда дед приволок на ранчо «Харлей-Дэвидсон» пятидесятых годов, чтобы преподать им урок по ремонту двигателей. Мотоцикл был в плачевном состоянии, но к концу лета они уже вовсю гоняли на нем по частным дорогам ранчо, упражняясь в том, кто выжмет из него большую скорость.
