Она хотела возразить, потому что теплое крохотное тельце сына успокаивало ее, но действительно чувствовала себя измотанной. К тому же она не могла жаловаться на то, что отец хочет провести время с сыном. Особенно если учесть, что она уже украла у отца с сыном пять недель общения.
– Спасибо. – Она накинула ему на пиджак пеленку, стараясь не замечать, насколько изумительное зрелище представляет собой этот сильный мужчина со своим сыном – их ребенком – на руках и с какой нежностью он его держит. – Мне совсем не хочется спускать его с рук, но первую неделю я вообще с ног валилась.
– Жаль, что меня не было рядом, чтобы помочь тебе, – сказал он просто, никого не обвиняя. – Воспитание детей – это командный вид спорта. – Он пару раз погладил младенца по спинке, вызвав необходимую отрыжку, потом надежно устроил его на сгибе руки. – Вот почему я предложил тебе брак. Если мы будем работать вместе, это только пойдет на пользу нашему сыну.
– Не думаю, что ребенок будет рад расти с родителями, которые несчастливы вместе, но заставляют себя жить под одной крышей ради него. Будет лучше выработать условия совместного воспитания. – Она поправила платье, чувствуя себя растрепанной и перевозбужденной.
Она знала, что это глупо, но думала лишь о том, как она сейчас выглядит.
– Представляю, что скажет твой отец по поводу идеи совместного воспитания ребенка из разных домов. – Он укутал ножки малыша, подвернув одеяльце.
– Мой отец всегда занимался своими игроками больше, чем дочерью, так что мне совет Джека Дусе по этому вопросу не требуется.
Она любила отца, но не раз была свидетелем того, как он потакает знаменитым спортсменам, предоставляя им неправомерные льготы. Подростком она всегда обижалась, что он проводит больше времени с командой, готовый потратить на нее даже свои выходные, при этом не показываясь на чемпионате дочери по дебатам или любом другом значимом для нее мероприятии.
Наверное, Жан-Пьер в чем-то прав и отец действительно разочаруется, услышав подобные новости, однако она давно уже научилась не принимать решения только для того, чтобы угодить кому-то. Она полагалась исключительно на себя и больше ни на кого.
– Конечно, – неожиданно легко согласился с ней Жан-Пьер. – Нам обоим о многом надо подумать. Поговорим завтра. Я могу уложить его за тебя, если ты хочешь спать. – Он дотронулся до ее руки, и это проявление нежности всколыхнуло в Татьяне эмоции, не дававшие ей покоя в последнее время.
Но не важно, насколько добр он сейчас, она не должна забывать, как он ушел от нее.
– У меня есть ночная сиделка. Она его заберет. Она прекрасно знает свои обязанности. – Она заглянула в глаза Жан-Пьера и тут же отвела взгляд. – Прости меня. Скоро ты сможешь это сделать, но давай сегодня не будем все усложнять.
Высвободившись от его руки, Татьяна потянулась к младенцу. Она чувствовала себя совсем разбитой. Она не представляла, что разговор с Жан-Пьером окажется настолько тяжел для нее.
Но теперь он знал правду, и у нее словно камень с души свалился.
– Я уверен, что ночная няня превосходна. – Он не отдал ей спящего малыша. – Но поскольку я потерял несколько недель, которые нам уже никогда не наверстать, я буду очень признателен, если мне разрешат уложить мальчика самому.
– Иди за мной, – сдалась она и встала с диванчика.
Она повела его вверх по винтовой лестнице своих апартаментов.
– Тебе обязательно подниматься по такой длинной лестнице? – Он неожиданно оказался рядом с ней, положив руку ей на поясницу.
– Ничего страшного. Кесарево сечение мне не делали, так что я в отличной форме.
– Надеюсь, ты заботишься о себе.
В детской их встретила няня, но тут же вежливо удалилась в свою комнату, расположенную через коридор.
– Забочусь. Я жду не дождусь, когда можно будет класть его в коляску и ходить с ним гулять, осталось только рассказать обо всем родным. Свежий воздух пойдет на пользу нам обоим.
Склонившись над антикварной кроваткой – она приобрела ее по Интернету и оплатила доставку еще до своего прибытия с Карибского моря, – Татьяна отогнула голубое детское одеяльце. Вся комната была оформлена в голубых тонах.
Ей понадобится много свежего воздуха после разговора с отцом. Он всегда устанавливал для нее слишком высокую планку. Даже когда она занимала верхние позиции по успеваемости в своем классе или раньше срока стала младшим партнером в фирме, она чувствовала прессинг его ожиданий. А сейчас? Она даже не представляет, как он отреагирует на то, что его первый внук – Рейно.
– Мы можем навестить твоих родителей уже утром. Но потом мне нужно будет уехать в Новый Орлеан. – Он наклонился и положил сына рядом с игрушечным китенком.
Поднимаясь, он задел широким плечом морскую звезду на вращающемся модуле над кроваткой и этим движением извлек несколько нот нежной мелодии.
– Ты едешь туда, чтобы рассказать своей семье о Сезаре? – Она знала, что его родители, Тео и Алессандра Рейно, давно разведены и больше не живут в Луизиане. Алессандра работает в Голливуде. Тео раскатывает по всему миру, прожигая семейные накопления. Но дед Жан-Пьера, Леон, все еще является в глазах общественности патриархом клана Рейно.
Тот самый Леон, который уволил отца Татьяны и создал Великий Раскол Рейно – Дусе. У нее скрутило живот от мысли, что придется вновь встретиться с ним.
– Семья подождет. – Жан-Пьер стоял и смотрел на нее в мягком голубом свете ночника, его сильное, спортивное тело излучало тепло. – Мы должны отправиться туда вместе, чтобы выполнить обещание, которое я дал в вечернем интервью. Я объявил миру, что ты станешь гостьей Рейно до начала игры между «Гладиаторами» и «Ураганами».
– Я не понимаю. Ты же видишь, что это невозможно. – Она махнула рукой в сторону колыбельки, где спал Сезар. – Я не могу уехать из Нью-Йорка.
– Мы теперь одна семья, Татьяна, хочешь ты этого или нет. – В его голосе звучало терпение, но, судя по языку жестов, оно было на исходе. Он навис над ней, напряженный и непреклонный. – Теперь ты тем более должна поехать со мной в Луизиану, ведь нам надо выработать условия совместного воспитания мальчика.
Она посмотрела на малыша, безмятежно сопящего и не подозревающего о проблемах родителей. Она знала, что Жан-Пьер прав. Им нужно найти способ вместе воспитывать ребенка, хотя никакой свадьбы не будет. И никакого показного романа, чтобы скрыть враждебность, тоже.
Может быть, со временем она добьется для своего сына мирного будущего, точно так же, как она добивается свободы для своих клиентов в суде. Она найдет способ справиться со своими гормонами и противоречивыми чувствами, которые до сих пор питала к Жан-Пьеру.
– Мне потребуется отдельная комната, – в итоге проговорила она, закладывая основу для этого очень рискованного компромисса. – Я поеду с тобой, но участвовать в спектакле перед прессой или твоими родными не стану. Я просто не смогу.
