— Сможете скопировать сигнет?
— Простите, мистер Филд…
— Для начала вам придется пройти испытание, я предлагаю вам скопировать сигнет — издательский знак. Сможете?
— Да, сэр.
— Сколько вам надо времени, чтобы досконально запомнить изображение?
— Меньше минуты, сэр.
— Что ж, посмотрим.
Ричард провел Джека к конторке за самой дальней наборной кассой. Там работал темноволосый молодой человек. Он посмотрел на Джека и тут же перевел взгляд на хозяина.
— Располагайтесь здесь, — сказал Ричард, указывая на конторку. — Сосредоточьтесь.
Он взял из кассы форму для оттиска.
— Запоминайте.
Джек рассматривал изображение. Через минуту Ричард вернул сигнет в кассу и положил перед ним лист бумаги.
— Прошу. Через час я посмотрю набросок.
Набросок? Час на один набросок? Джек решил, что ему хватит и полчаса, но все же волновался. Нет ничего хуже экзамена.
Мистер Филд вернулся к своему столу. Наборщик посмотрел ему вслед и вернулся к работе, искоса поглядывая на Джека. Тот, высунув язык от напряжения, погрузился в работу.
— Как тебя зовут? — вполголоса спросил наборщик.
— Джек, — тихо ответил тот.
Хватило нескольких секунд его зорким, чрезвычайно цепким, быстро все схватывающим глазам, чтобы разглядеть то, на что, возможно, другие не обратили бы внимание. На шее у молодого человека нет адамова яблока, на щеках не прорастает щетина, нет порезов от бритвы, зато у него очень тонкая талия, стройные ноги в чулках чуть выше колена, а кожа на тонких руках с округлыми мягкими локтями была нежной и атласной — рукава его рубахи были закатаны выше локтя.
— Я — Себастиан, — сказал странный парень. — Поговорим после работы.
Джек рисовал, и вдруг случилось невозможное, не повторившееся потом никогда и оставшееся в памяти на всю жизнь. Он забыл. Забыл сложный переход на рисунке. Себастиан, не менее зоркий и чуткий, понял это по его лицу. На мгновение Джек увидел перед глазами изображение сигнета в его руке. Маневра никто не заметил. Джек был спасен.
Филд оценил его работу и оставил на обучение.
После работы Себастиан спросил Джека проголодался ли он, когда они вместе вышли из типографии.
Сил нет, — признался тот.
— Пойдем к «Ученику типографа». Заодно и узнаешь, где будешь есть, пить, дружить и почти что жить ближайшие семь, а, если повезет, то и больше лет. Пойдем. Здесь недалеко.
Они отправились на Феттер Лейн, где когда-то в самом начале своей лондонской жизни, снимали жилье Уилл и Виола.
— Не взять ли нам говядину с горчицей? — спросил, чуть ухмыльнувшись, новый приятель. — Так как тебя зовут?
— Джек Эджерли.
— Меня зовут Себастиан Шакспир. Ты откуда? Из каких мест?
— Из Нориджа. А ты?
— Из Уорикшира. Значит, ты вырос у моря?
— На самом краю.
— Счастливец.
— У меня все братья на море — кто в рыбаках, кто на службе.
— А ты добрался до столицы.
— Выходит так.
Им принесли мясо, пироги и пиво.
— Ты где живешь? — спросил Себастиан, когда Джек поел и немного размяк.
— На постоялом дворе. Но там жуткая вонь. Я же ничего здесь не знаю.
— Тогда вот что. Идем к нам. Я живу вдвоем с братом в Бишопсгейте. Он служит на театре. Места у нас много, вместе будет веселее, пока не найдешь жилье.
У Джека голова шла кругом от всего, что обрушилось на него в этот счастливый день так неожиданно и удачно.
— К вам? Вот спасибо! А ты, значит, в театр ходишь бесплатно?
— Не бесплатно, — засмеялся Себастиан. — Просто плата бывает разная.
— Слушай, а ты?.. — Джек осекся, хотя любопытство не давало тему покоя.
— Допивай пиво и пойдем устраиваться, — был ответ.
Приняв предложение нового знакомого временно разделить кров с ним и его братом, Джек решил было, что закравшееся сомнение по поводу внешности нового приятеля обмануло его. Но довольно скоро он понял, что может верить своим глазам, никогда не подводившим его. Да и хозяева дома, судя по всему, не пытались его ни в чем убедить, понимая, что столь близкое общение тайное сделает явным. Джек, деликатный от природы и благодарный им за радушие и щедрость, решил, что чужие тайны на то и чужие, чтобы их не касаться. С Уильямом они стали друзьями. Довольно скоро Виола сама объяснила ему многое и рассказала о них то, что сочла уместным. Она была удивительная. Веселая, открытая, смелая, будто ничего не боялась. Джеку нравилось в ней все. Сомнение, как первое впечатление, перелилось в его душе в удивление и благодарность, узнавание — в восхищение, пробудившее волнение, расшевелившее в нем чувства, о которых он и не подозревал. Теперь каждый свой день он начинал с мыслью о ней. А она относиться к нему, как к брату. Жизнь и работа под одной крышей очень сблизили их. Виола любила и могла долго и интересно рассказывать о том, что знала. Он завороженно внимал каждому ее слову, и художник в нем стремился в работе превзойти самого себя. Он вдохновлялся ею. Он полюбил.
Однако произошло событие, которое увело Виолу из стен издательства, хотя она и продолжала служить у Филдов. Вернее сказать, произошли два события, одно из которых повлекло за собой другое.
Однажды осенью Виола и Ричард остались в мастерской вдвоем. Рано или поздно это должно было произойти. Ричард скрупулезно вычитывал только что принесенный оригинал-макет. Виола занималась своей работой.
— Виолетт, тебе пора заканчивать, — сказал он.
— Пожалуйста, — сказала она, — не называй меня Виолетт. Для Дика Филда я всегда Виола. Для мистера Филда, если угодно, Себастиан.
— Я знаю, что значит для тебя театр, но лицедейство — не для меня.
Она осторожно подошла к нему.
— Странно, мне казалось, что Жакнетт очень артистична.
Ричард улыбнулся. Так улыбаются, услышав что-то даже несущественное о тех, кого любят.
— Она неподражаема и недосягаема во всем. Это правда. Мне до нее далеко.
— Почему, Дик? Я могу с этим согласиться, если речь зайдет обо мне, например. Но ты? Ты же очень умен, чтобы оценить без ложной скромности свои достоинства. А в зеркало ты на себя смотришь? Это невероятно! Чтобы так разувериться в себе! Или это она намеренно внушает тебе?
— Нет, дело во мне, а не в ней.
— Ты говоришь только о ней. Но, Дик! Она… горда и самолюбива. Она презирает людей, лелея свое превосходство. Владеет всем, о чем другие могут только мечтать, и считает, что лучшее принадлежит ей по праву. Но, видит Бог, это не так!
