Теперь она неподвижно лежала под кошмой, покрывающей днище кибитки.
Несколько бесконечно долгих секунд гречанка оставалась под кошмой и вслушивалась в царящую внутри кибитки тишину, впитывала эту тишину всем своим телом, всей кожей.
Она слышала чье-то ровное, спокойное дыхание, едва различимый шепот огня и потрескивание остывающего, отдающего дневное тепло деревянного остова кибитки. Все это были звуки спокойные, безопасные, не таящие в себе угрозы.
Гречанка приподняла край кошмы и огляделась.
Прямо перед ней на медном подносе горел масляный ночник, освещавший внутренность кибитки неровным красноватым светом. В этом свете можно было разглядеть в беспорядке сваленные золотые сосуды, драгоценные чаши и кубки, украшенное самоцветными камнями оружие и доспехи – ассирийские, египетские, набатейские, хеттские, халдейские. Также были здесь ларцы из резной слоновой кости и драгоценного ливанского дерева и тяжелые кожаные мешки, наверняка наполненные бесценными украшениями и монетами, добытыми в разных странах.
Это была передвижная сокровищница скифских царей, сокровищница, которая повсюду следовала за владыками степи.
Но не эти сокровища интересовали прекрасную гречанку, не за ними пришла она в кибитку. Ее взгляд был прикован к небольшому ларцу, на крышке которого было вырезано лицо с единственным всевидящим глазом. Гречанка знала, что в этом ларце хранится царский венец, и она не могла вернуться без этого венца.
На кошме возле заветного ларца лежал огромный скиф. Он крепко спал, рот его был приоткрыт, косматая борода лежала на мощной груди, приподнимаясь в ритме дыхания.
Гречанка скользнула к спящему воину, бесшумная и опасная, как ядовитая змея.
Скиф забормотал во сне и сменил положение. Женщина метнулась к нему, как атакующая кобра. Левой рукой она закрыла рот спящего воина, чтобы он не издал ни звука, кинжалом, сжатым в правой руке, перерезала его горло.
Скиф застонал, открыл безумные глаза, попытался встать – но темная кровь фонтаном хлынула из перерезанного горла, и он бездыханным вытянулся на окровавленной кошме.
Гречанка выждала несколько секунд, затем протянула руки к заветному ларцу.
И в ту же секунду к ее собственному горлу прижалось холодное лезвие ножа, и едва слышный, полный ненависти голос прошипел прямо в ее ухо:
– Кто тебя послал?
Гречанка попыталась вывернуться, попыталась ударить невидимого врага окровавленным кинжалом, но чья-то сильная рука сжала тонкое запястье, и кинжал упал на кошму, в то время как широкий нож еще сильнее прижался к нежному горлу гречанки.
– Кто тебя послал? – прозвучал тот же тихий голос.
– Отпусти… – прошептала гречанка жалобно. – Я не могу говорить… ты меня задушишь.
– Отпустить? Отпустить тебя – все равно что отпустить черную гадюку!
Однако нож чуть отстранился от горла женщины. Теперь она могла разглядеть своего врага.
Это была женщина, смуглое лицо которой выражало гнев и ненависть.
– Кто ты, госпожа? – прошептала гречанка, испуганно глядя на эту женщину.
– Можно подумать, что ты не знаешь, кто я! – ответила та. – Я – Наис, мать молодого царя! А вот кто ты? А самое главное – кто тебя послал? Впрочем, можешь не говорить – я и так знаю. Тебя послала эта напыщенная тварь, эта ведьма, эта гиена в человеческом облике – мать Кемериса! Она всегда смотрела на меня свысока. Еще бы, ведь я – простая полонянка, рабыня, пленница из далекой земли, а она – знатная особа из скифского рода! Ей было невдомек, что мой род куда древнее и знатнее ее жалкой варварской семьи… так что – я права? Это она тебя послала?
– Вы видите меня насквозь, госпожа, – ответила гречанка с голубиной кротостью.
– Что ты должна была украсть? Можешь не говорить, я и без того знаю – ты должна была украсть царский венец! Эта мерзавка хочет заполучить его для своего сына, чтобы вместе с ним передать этому змеенышу царскую власть! Но у нее ничего не выйдет, я разоблачу ее коварные замыслы! Мерзавка будет казнена вместе со всеми своими сторонниками!
– Ты знаешь не все, госпожа, – проговорила гречанка еще тише, чем прежде. – Главное, что мне поручили – это не венец… самое главное – не это…
В глазах гречанки вспыхнул страх, она прошептала что-то едва слышно.
– Что ты там бормочешь, мерзавка? – Женщина низко склонилась к ней, приблизила ухо к ее нежным губам, чтобы расслышать этот горячий шепот.
И в то же мгновение гречанка плюнула в ухо скифской царицы, выплюнув рыбий пузырь, который она прятала у себя во рту. Пузырь лопнул в ухе Наис, выплеснув сок дурманящего растения, произрастающего в аравийской пустыне. Наис удивленно охнула, глаза ее широко раскрылись, едва не вылезли из орбит, и она повалилась на кошму рядом с мертвым воином.
Прекрасная гречанка убедилась, что царская мать лишилась сознания, и схватила заветный ларец.
Прижимая его к груди, она заползла под кошму и через разрезанное днище выбралась из кибитки.
Несколько минут она пролежала на земле под кибиткой, прислушиваясь к звукам ночного лагеря.
Вдруг совсем рядом раздался испуганный крик: скифы нашли мертвого часового. Тут же поднялся шум, началась суета, вспыхнули смоляные факелы.
Воспользовавшись этой суматохой, гречанка выскользнула из-под кибитки и бросилась в темноту, прижимая к груди под плащом драгоценный ларец.
На следующее утро, выходя из дома, Лена проверила почтовый ящик и нашла там письмо в роскошном голубом конверте.
Разорвав конверт, она увидела листок, в верхнем углу которого был отпечатанный заголовок:
«Государственный нотариус М. В. Бунчаков».
Ниже от руки, красивым и четким почерком было написано:
«Многоуважаемая Елена Павловна!
В процессе нотариального сопровождения завещания, исполнителем которого я являюсь, возникла настоятельная необходимость консультации с Вами. Поскольку Вы можете быть заинтересованы в исполнении данного завещания, настоящим убедительно прошу Вас в понедельник, двадцать второго мая, к десяти часам прийти в нотариальную контору по адресу…» – далее был написан адрес, расположенный совсем недалеко от Лениного дома.
В самом низу листка размещались красивая, размашистая подпись нотариуса и печать.
Лена была заинтригована: что за завещание и какой у нее может быть в этом завещании интерес?
Она решила наведаться к нотариусу Бунчакову. Назначенное время как раз завтра, она успеет заехать в контору перед работой.
А сейчас лучше сделать то, что она задумала, – взглянуть на бывшую дачу банкира Майера.
