– И кто его знает, чего он моргает…
Толик нажал на кнопку звонка. Слышно было, как за дверью раскатился звон. Пение прекратилось, потом послышались шаркающие осторожные шаги. Толик нажал на звонок так сильно, что тот полузадушенно вякнул и затих.
– Кто там? – раздался за дверью старушечий голос.
– Вам извещение на посылку! – крикнула Лена, повинуясь знаку Толика.
– Посылку? – обрадовался голос. – Ты, что ли, Маруся? Счас открываю, погоди!
Дверь открылась на цепочку, но Толик нажал мощным плечом, и цепочка тут же отлетела.
За дверью стояла худая старуха в поношенном спортивном костюме сиреневого цвета. В руке у нее была швабра.
– Это ты чего? – заорала она на Лену, взяв швабру наизготовку.
– Спокойно, бабка! – В дверном проеме появился Толик. – На вопросы ответишь – и мы уйдем.
Увидев Толика, старуха сразу поскучнела. Теснимая Толиком, она попятилась в большую комнату, которая еще утром была приемной нотариуса. Тогда она была пустой и грязноватой, были там только потертый канцелярский стол и громоздкий шкаф для бумаг. Еще где-то пряталась кофеварка.
Теперь же в комнате было множество каких-то узлов и коробок, а еще старый диван с деревянной спинкой и круглый стол на одной слоновьей ноге, причем нога была отдельно, а столешница – отдельно.
– Ты, бабка, тут что делаешь? – спросил Толик.
– Живу я здесь! – Старуха подбоченилась и смотрела уже не так испуганно. Видимо, родные стены ей помогали. – Законная моя жилплощадь, всю жизнь тут прожила!
– А нотариус… – начала было Лена.
– Не знаю никакого нотариуса, – глаза у старухи забегали, – не знаю ничего и не ведаю, какой такой нотариус.
– Бунчаков Модест Витальевич, здесь его контора была!
Толик отодвинул старуху и прошел в другую комнату, ту, что раньше выдавали за кабинет нотариуса. Еще утром там тоже было пустовато, даже занавески на окнах отсутствовали, теперь же небольшая комната была забита мебелью.
Половину комнаты занимала огромная кровать, спинки были с никелированными шишечками. Кровать была застелена старым, но чистым полотняным покрывалом, из-под которого высовывалась дорожка кружев домашнего плетения, и у Лены в голове всплыло забытое слово «подзор». Кажется, бабушка объясняла ей, что это такое.
На кровати громоздились три пышно взбитые подушки, как в сказке про трех медведей: одна большая – для папы Михаила Потапыча, другая, поменьше, для мамы Настасьи Петровны, а третья, сверху – самая маленькая, для медвежонка Мишутки. Подушки лежали уголком, как на картинке, и были накрыты кружевной накидкой.
Еще в комнате был платяной шкаф, и у Лены в голове опять всплыло забытое слово «гардероб». Шкаф был высокий, дубовый, на дверцах – резные деревянные накладки.
На шкафу Лена заметила какое-то движение. Мелькнула тень, потом показалась когтистая лапа, и вот уже виден весь кот – большой, черный и пушистый. Кот вольготно разлегся на шкафу и смотрел оттуда сверху с презрением.
Напротив шкафа располагался комод, накрытый опять-таки кружевной салфеткой. На комоде стояло зеркало и – Лена не поверила своим глазам – семь фарфоровых слонов. Слоны были расставлены по ранжиру, друг за другом, как будто шли на водопой. Впереди – самый маленький слоненок, дальше – больше, замыкал шествие самый большой.
Оглядев все это великолепие, Лена буквально разинула рот. Только что, всего несколько часов назад, здесь был полупустой кабинет нотариуса, а теперь…
Увидев ее растерянность, старуха приободрилась.
– Ну чего, чего вам тут надо? – закричала она. – Вперлись в квартиру обманом и хулиганите! А вот я сейчас участковому Михалычу позвоню, он тут неподалеку живет, он живо вас урезонит!
Надо сказать, что на Толика ее крики не произвели впечатления. Он мягко отодвинул Лену и протиснулся в комнату, отчего там стало тесно, как в телефонной будке.
– Значит, не знаешь никакого нотариуса, так? – весело спросил он старуху.
– Так, – осторожно кивнула она.
Толик сделал один небольшой шаг и оказался перед комодом. Он поглядел на себя в зеркало и взял в руки самого большого слона.
– Положь на место! – вскинулась старуха.
– Значит, никого в свою квартиру не пускала, никому жилплощадь не сдавала… – Толик взял в руки второго слона.
– Не тронь вещь! – закричала старуха. – Они к счастью, это еще бабки моей слоники!
– Кончилось твое счастье, бабка! – Толик как бы нечаянно выпустил слонов из рук.
Старуха взвыла раненой птицей. Слоны, однако, не разбились, Толик успел их подхватить. Лена мельком удивилась – вроде бы такой неуклюжий с виду и медлительный, а реакция хорошая, как у супермена из голливудского боевика.
Старуха, увидев своих слонов в целости, плюхнулась на кровать, потирая левую сторону груди. Кот на шкафу зашипел, как будто шваркнули кипятком на раскаленную плиту.
– Все скажу! – выдохнула она. – Все скажу, только ты, мил человек, отойди от них куда подальше! Ой, не в добрый час я согласилась, можно сказать, бес попутал! Жадность глаза застила, ведь знала же, что связываться с Юдькой нельзя. Скверная она баба, никому никогда от нее ничего хорошего не было.
– С Юдькой? – протянула Лена. – Это вы про Юдифь Романовну говорите?
– Да какая она Юдифь Романовна! – отмахнулась старуха. – В жизни ее так никто не называл!
– Подробнее, бабуля! – Толик покосился на слонов.
– Ну, значит, знаю я ее давно, работали раньше вместе в участковой поликлинике, я – уборщицей, а она в регистратуре с больными собачилась. Потом уволилась она, потому как жалоб много поступало, уж очень Юдька была с больными стервозна. Одного инвалида после разговора с ней прямо с инфарктом в больницу увезли, так и упал возле регистратуры. Ну тогда главврач и велел Юдьке увольняться. Сунулась в другое место, а там в регистратуре своих собак хватает. А характер у Юдьки сволочной, она не только с больными собачилась, а и всех в поликлинике достала, так что никто ей помогать с работой не спешил. Ну работала кое-где, я с ней связь потеряла, а тут третьего дня является прямо сюда и предлагает квартиру сдать на несколько дней. Я – как да зачем, не люблю чужих пускать, а она такие деньги предложила, что задумалась я. Тем более она говорит, что мебель всю надо вывезти, а они свою привезут.
– Кто это – они? – вклинилась Лена. – Вы спросили, для чего ей квартира нужна?
– Я-то спросила, да она не ответила. Тебе, говорит, баба Сима, деньги большие заплатят, так ты и молчи. Меньше, говорит, знаешь – крепче спишь. И как-то мне сомнительно стало, но деньги нужны, так что я и согласилась. Тем более мебель вывозить не надо, снесли в подвал, да и все. У нас подвал хороший, там раньше склад был, ну меня и пустили на несколько дней. А сегодня звонит Юдька – отбой, говорит, баба Сима, можешь обратно вселяться.
