– Посмотри, есть ли в кармане пропуск! – рявкнула Лена, и Катька не посмела отказаться.
Пропуск был на месте, и на том спасибо.
– Тебе на работу когда?
– Когда-когда… – ворчала Катька, – завтра, к девяти. А ты поспать не даешь…
– Возьмешь куртку завтра на работу! – приказала Лена. – Я к тебе утром в больницу заеду! Да смотри не проспи и не забудь, мне без пропуска никак нельзя!
– Ладно, возьму. Вот прямо сейчас в пакет ее положу…
И Катька сладко зевнула.
Костик шел по улице, мрачно глядя себе под ноги.
Ситуация была паршивая. Нужно было где-то срочно раздобыть денег. Много денег.
Во-первых, сегодня день рождения у его девушки Кристины. То есть сама Кристина не считала себя его девушкой, она всячески подкалывала Костика и давала ему понять, что она – птица не его полета, что с таким нищебродом, как Костик, ей нечего делать. Так что о том, чтобы прийти к ней сегодня с пустыми руками, не может быть и речи. Нужен подарок, и подарок приличный.
Конечно, можно снова занять у Севыча, у него деньги всегда водятся, но как раз тут возникало «во-вторых».
Во-вторых, а на самом деле как раз во-первых, он и так уже должен Севычу много денег, а это грозит очень серьезными неприятностями, потому что брат Севыча – крутой и опасный тип, с которым лучше не связываться. И Севыч на днях прозрачно намекнул, что, если Костик буквально сегодня не отдаст долг, ему придется-таки познакомиться с тем самым братом.
Вот если бы сейчас ему на глаза попался кошелек с деньгами…
Костик так ясно представил себе этот кошелек, что даже почувствовал его запах – запах кожи и почему-то одеколона.
Костик моргнул и принюхался.
Кошелька на асфальте не было, но запах был, и запах был самый настоящий, хорошо знакомый. Костик поднял глаза и увидел припаркованную возле тротуара машину. Машина была так себе, средненькая, довольно старая зеленая «Хонда». Но сиденья кожаные – это от них исходил тот самый запах. Кроме того, у самого Костика и такой машины не было.
Костик заглянул в машину…
И увидел невероятное: в замке зажигания торчали ключи.
Значит, не перевелись еще в нашем городе идиоты! А идиотов, как известно, нужно наказывать.
Костик огляделся по сторонам.
Хозяина машины поблизости не было. Вообще, поблизости не было ни души. Таким удачным случаем нельзя было пренебрегать, и Костик, еще раз воровато оглядевшись, открыл дверцу машины и сел на водительское место. Он был внутренне готов к тому, что сейчас же на него навалится какой-нибудь громила, спрятавшийся на заднем сиденье, но секунды проходили, а ничего не происходило. Тогда он повернул ключ и, не веря своему счастью, выжал сцепление.
В первый момент он решил приехать на этой машине к Кристинке – то-то она удивится, но потом до него дошло, что это – неудачная мысль: если хозяин машины объявится и вышвырнет его при Кристинке, стыда не оберешься.
Нет, нужно действовать умнее.
Вряд ли хозяин машины ушел далеко. Надо воспользоваться его глупостью и как можно быстрее превратить эту машину в деньги. Потому что деньги, как известно, не пахнут, и уж их-то никакой хозяин не отследит.
Костик ехал дворами и переулками, чтобы не нарваться на полицию, и скоро приехал к гаражу Пантелеича.
Пантелеич был, как говорят, человек широко известный в узких кругах. Он держал гараж неподалеку от железнодорожного переезда, и его гараж был известен тем, что там в любое время дня и ночи можно было купить и продать все что угодно.
Пантелеич сидел на табуретке перед своим гаражом, подставив солнцу широкую плоскую физиономию, и слушал семейную перебранку, доносившуюся из открытого окна на третьем этаже. Слушал ее он с таким выражением лица, с каким другие слушают пение птиц или симфоническую музыку.
Костик подъехал к гаражу и затормозил.
Пантелеич стер с лица лирическое выражение, взглянул на Костика и спросил:
– Чего надо?
– Пантелеич, мне бы машину продать.
– Вот эту? – Пантелеич окинул машину цепким взглядом. – Ну так продавай. Я не возражаю. На каждом шагу фирмы, которые рухлядью подержанной торгуют.
– Да они тянуть будут, а мне срочно надо… – заныл Костик. – Деньги очень нужны.
– Срочно? – фыркнул Пантелеич. – Срочно, парень, только кошки родятся.
Тем не менее он нехотя поднялся с табурета, подошел к машине и оглядел ее.
И тут же брови его полезли на лоб:
– Ты что, щенок, совсем сдурел? Ты что мне пригнал?
– А что? Что такое? – заволновался Костик.
– Да у нее все сиденье в крови! Ты что – зарезал в ней кого? И с такой машиной ко мне явился?
– В крови? – Костик подпрыгнул как ужаленный и уставился на сиденье. Оно и правда было в бурых пятнах. Правда, на его счастье, пятна эти высохли, и Костик не перемазал свою одежду.
– Я… я тут ни при чем… – залепетал он. – Она такая была… я не заметил.
– Быстро загоняй машину в гараж! – прошипел Пантелеич, отступая в сторону.
Костик послушно заехал в гараж, Пантелеич опустил ворота и включил свет.
– Вот что, – проговорил он, хмуро глядя на Костика. – Так и быть, я эту машину разберу, так что у тебя никаких проблем не будет. И денег с тебя за это не возьму.
– Денег? С меня? – изумленно переспросил Костик. – Пантелеич, поимей совесть! Это ты мне денег должен! Ты же ее на запчасти разберешь и по частям загонишь!
– А риск? – прошипел Пантелеич. – Она же вся в крови! На ней же определенно мокрое дело висит!
– Пантелеич, ну имей совесть! – канючил Костик. – Мне очень деньги нужны!
– Ладно, так и быть, держи! – Пантелеич порылся в кармане, достал оттуда две тысячные купюры и сунул Костику.
– Что – это все? – Тот чуть не зарыдал.
– Ладно, держи еще одну! Больше ты все равно не заработал! И не забудь сказать спасибо!
В понедельник утром Лена поехала через весь город в Катькину больницу. Пока она добиралась, пока стояла в пробке перед железнодорожным переездом, натикало уже половину одиннадцатого. Катька давно уже должна была заступить на дежурство. Самой Лене уже звонили из офиса, но она не брала трубку, потому что сказать в свое оправдание ей было нечего.
Лена поставила машину на больничную стоянку, прошла через приемный покой, спросила у пожилой нянечки, где находится ортопедическое отделение, поднялась на третий этаж и вошла в длинный унылый коридор. Никто ее не остановил, никто не спросил, куда это она идет с утра пораньше, да еще без бахил, очевидно, в этой больнице были демократичные порядки.
За столом дежурной сестры сидела женщина лет тридцати пяти с красными от недосыпа глазами. Она вяло переругивалась с другой женщиной, постарше лет на десять.
