Сколько вечеров он играл в карты с отцом, а пару раз — с изворскими ребятами, пытаясь влиться в компанию… Обычно все оканчивалось плохо: он проигрывал, ребята придумывали «дураку» идиотское задание, и Теодору приходилось скрипя зубами это выполнять. Но он точно помнил изображения на картах. И это — тоже!
Лицо молодого аристократа с тонкими усиками и хитрой улыбкой. Кудри цвета пшеницы вьются до плеч. Роскошный голубой с красным камзол, через плечо перекинута портупея, расшитая знаками, а под горлом собрано снежно-белое жабо. В левой руке Валет вальяжно держал алебарду, на блестящем лезвии которой краснел знак червей.
Валет зевнул:
— Еще вопросы?
— Валет Червей? — недоверчиво переспросила Шныряла.
— Господь всемогущий! Так и знал. Едва я увидел ваши грязные несимпатичные лица — ну, кроме твоего, юноша со змеями на костюме… А кстати, костюмчик хороший — хочу такой себе! В общем, я сразу понял: тут произошла ошибка! Мало того что вы не одарены благородством, так еще и обделены умом.
Валет выхватил из кармана свиток и зачитал:
— «Карточная колода европейского типа. Четыре масти: трефы, бубны, черви и пики». Так… Дама бубен… Шестерка треф… Ага! Валет Червей. «Червовый Валет питает отвращение ко всему низменному, недостатки окружающих его раздражают. Тяга к творчеству, актерские способности и блестящий ум ставят его намного выше обычных людей!» Слышали? «Недостатки»… — Восторженный тон Валета сменился неясным бормотанием: — «Любовь к спорам. Заносчивость. Пустая болтов…» Так, если честно, это устаревший список!
Валет с фырканьем швырнул свиток за плечо.
— Итак, я — Валет Червей. А вот кто вы такие — ума не приложу, хотя в уме-то у меня недостатка нет! Я звал смельчака, который мог бы дерзнуть и вызволить Ту, что дарит счастье — Безликую, способную осветить землю подобно солнцу… И тут пришли… — Валет передернулся. — Вы.
— Вы — страж Л… Любви? — поинтересовался Тео.
— Да, чумазый юноша, — отведите уже кто-нибудь его к цирюльнику! — я страж Безликой, да воспоют ее благодетель в одах!
Валет Червей приложил руку к груди и затянул арию — и Тео отметил про себя, что при всех «артистических способностях» хорошим голосом Валета обделили: мужчина пел так, словно ему что-то прищемили.
— Простите, но у нас нет времени! Вы не могли бы прерваться? Мы пришли сюда потому, что… в общем, мы хотим освободить ее!
Валет смолк и вылупился на Теодора.
— Ты хочешь… что?
— Я пришел освободить вашу Госпожу.
— Безликую? Амор, да будет свет ее подобен солнцу?
— Да.
— Ис-клю-че-но! — Валет Червей отодвинулся, будто вместо Тео перед ним сидел огромный паук. — Вы шутите!
— С чего бы это? — Тео начал раздражаться.
— Ho… mon cher… Это невозможно! Я ждал, — Валет развел руками, — кого-то достойного величайшей миссии… Лицо благородное и прекрасное, а ваше… Святые апостолы, ваш лик внушает мне опасение. И еще этот ужасный…
Валет содрогнулся, прочертив крест на щеке. Тео почувствовал, как в нем поднимается волна злости.
— Дражайший, не обессудьте, но на вашем лице отразились душевные изменения. Понимаете, я легко читаю такие вещи. И уверяю вас: открыть усыпальницу игрока Макабра вам не удастся. Приведите кого-нибудь посимпатичней.
— Тео, ты точно хочешь связаться с этой говорящей стекляшкой? — вкрадчиво поинтересовалась Шныряла.
Теодор уже и сам сомневался. Но голос Кобзаря в его мыслях заглушал болтовню Валета. Он кивнул.
— Ну ладно… Тогда ты, напомаженное чучело, слушай меня! Он хочет открыть эту чертову дверь! Хватит усами шевелить — закрывай вякалку и делай, что велено!
Усики Валета задрожали.
— Как раз для таких самонадеянных выскочек, как вы, существует… испытание.
— Че?!
— Любовь проверит вас и, если вы окажетесь достойны ее выбора, допустит в Первую Усыпальницу. А если нет…
— То что?
— Домой пойдете, — отмахнулся Валет.
— Тео, это какая-то засада, — буркнула Шныряла. — У меня плохие предчувствия!
Тео сжал кулаки.
— Я… я попробую.
— Тео!
— Дик, у меня нет выбора… Что мне делать? — обратился он к Валету.
— Для начала научиться добавлять к вопросам «пожалуйста». За моей спиной — Зал Зеркал. Отыскать среди тысяч то самое, которое является дверью Усыпальницы, не так-то просто, а уж для вас… Ладно…
Валет откашлялся и завел очередную арию:
Чтобы открыть Безымянный Алтарь,
Древний Макабр восстанет как встарь —
В первом из туров откроешь ты дверь
И обойдешься без лишних потерь.
В Зале Зеркал не ищи зеркала,
Память ищи, что могла быть светла.
День, когда силу Любви потерял, —
Он открывает итоговый зал!
Нужно, мой друг, отгадать свою масть —
В сердце свое ты попробуй попасть.
Коли исправишь ошибку тех дней,
Козырь тогда назовешь у дверей.
Валет издал оглушительную трель, смолк и многозначительно подмигнул.
— Чего? — Вид у Шнырялы был самый что ни на есть бестолковый.
Блондин закатил глаза:
— Госпожа слишком милосердна! Она дает шанс даже таким, как вы… Я вижу ваши сердца насквозь — и, право, видеть их мне больно! Сколько разочарований, страданий и одиночества! Ошибки, совершенные в прошлом, повели вас по ложному пути, но Безликая предоставит шанс это исправить — прямо сейчас, на испытании. Если справитесь, откроете дверь…
— Мне послышалось или ты сказал «Макабр восстанет как встарь»? Макабр? НИ ЗА ЧТО!
— Я, кажется, понял… — начал Теодор. — К Алтарю ведут могилы игроков.
— Гробницы, — поправил Валет.
— А «как встарь» — это испытания, которые проходили игроки в прошлом Макабре! Если мы искали игральную кость, то они…
— Масть! — воскликнул Змеевик. — Они искали игральные карты.
— И мы отгадывали свои стихии, а они…
— Свои масти! — ахнула Санда.
— Козырь. Там что-то еще говорится про козырь…
Валет приподнял бровь и буркнул:
— Неужто проблески ума? Ушам своим не верю… Но вы догадались и хотите пуститься на поиски Любви. Только Алтарь откроет лишь достойный — тот, кто пройдет испытания. Ныне игра другая! Чтобы вступить в нее, отыщите свою собственную масть, а затем угадайте козырь. И — играйте.
