Носогубные складки почти симметричные. Почти – потому что на левой щеке отёк от удара.
– Голова не кружится? Последние события хорошо помните?
– Не кружится, всё помню.
– Ну и славно.
– Вы как врач.
– Я и есть врач.
– Обманщик! Все мужчины такие! А на праздновании Нового года говорили, что вы менеджер, что-то по медтехнике.
– Где же вы увидели обман? – начал выкручиваться Николай. Ну запамятовал он, что представился менеджером! – Я продаю медицинские услуги.
– Опять обманываете?
– Честное пионерское! Могу диплом показать.
– Пионерское! Когда это было!
Надя взяла его за руку, повернулась на бок и неожиданно для него уснула. Просто прикрыла глаза и засопела. Видимо, страх при нападении, побои, выброс адреналина сыграли свою роль. Попав домой, она расслабилась – и вот результат.
Николай чувствовал себя в дурацком положении. Уйти потихоньку? Но Надежда держит его за руку – даже во сне. Вытащи он её – и женщина проснётся. А ему не хотелось бы её беспокоить, будить. Но и перспектива сидеть возле неё всю ночь его не радовала.
Он попытался понемногу вытянуть кисть, но женщина и во сне не хотела её отпускать. Вот же ситуация!
Он просидел час, надеясь, что Надежда будет поворачиваться на другой бок и отпустит кисть. Но не тут-то было! Его надежды оказались тщетными. Неужели так всю ночь и придётся просидеть?
Устав находиться в одной позе, он пошевелился – ноги затекли. Но тут Надя кисть его руки вообще под свою голову подсунула. Ну, раз так – и он мучиться не будет.
Одной рукой он расстегнул ремень и молнию на брюках, стянул их и отбросил на кресло – не хватало ему утром ещё брюки гладить! И осторожно улёгся бочком на диван. Узковато, места мало, подвинуться бы надо. Но лежать лучше, чем сидеть в неудобной позе. Глядишь – и вздремнуть удастся.
Однако мысли греховные в голову лезли, спать не давали. Она на самом деле после передряги просто хочет почувствовать рядом мужчину, защитника? Или это извечная женская игра-завлекалка? Как узнать?
А тут ещё Надежда в сонном забытьи ногу на него положила. И как раз горячим бедром с гладкой кожей – на его волосатую ногу.
Николая как током пронзило. Вроде не мальчик, не подросток прыщавый, а зацепило. Он даже дыхание затаил: последует за этим движением ещё что-нибудь, какой-нибудь маленький намёк? Или всё же это её движение было неосознанным? Распускать же руки, тискать аппетитные места Николаю не хотелось. Отношения соседские, обидеть женщину недолго. А ещё больше не хотелось после сегодняшнего инцидента – её уже и так обидели. Полезет со своими желаниями – чем он лучше грабителя будет?
Николай постарался отвлечь себя от соблазна, но чресла жили своей жизнью и требовали удовлетворения.
Так он промучился полночи. С женщинами всегда так. Не смотришь на неё – дурак набитый, смотришь – козёл. И что им надо?
Уснул он уже под утро.
Когда зазвенел будильник, проснулись оба. У Надежды глаза от удивления округлились. Вернее, один глаз, потому что второй заплыл, и приоткрывался только чуть-чуть, узенькой щёлочкой.
– Мы что, вместе спали? – удивилась она.
– Ну да, вы же в мою руку вцепились и не отпускали. Вот и пришлось…
– Ну, теперь вы, как честный и порядочный человек, обязаны на мне жениться, – пошутила она.
– Вам бы, Надя, завучу позвонить или директору.
Женщина перебралась через Николая и прошествовала в ванную. Через секунду оттуда раздался визг.
Николай, как был – в помятой рубашке, трусах и носках, – рванул туда.
Надежда разглядывала своё лицо в зеркало.
– Какой ужас! И сколько это будет продолжаться?
– Две недели. В лучшем случае – десять дней.
– Надо звонить завучу.
Николай прошёл в комнату, натянул брюки, надел пиджак.
– Простите меня великодушно, если обидел ненароком, но мне на работу надо.
– Спасибо вам за всё.
Николай зашёл к себе, выпил чашку крепкого кофе с сахаром. Слишком лёгкий завтрак для него, но другой еды в квартире не было.
Поменяв рубашку на свежую, он поехал на работу.
Вечером, заехав в супермаркет, он набрал продуктов. Дома, разделил их на два пакета и один отнёс Надежде. Она посмотрела в глазок после звонка и только потом открыла. На её щеке и вокруг глаза уже багровел наливающийся синяк, прощё говоря – фингал.
– Добрый вечер, Надя. Вот, еду вам принёс. Думаю, в таком виде вы в магазин не пойдёте.
– Заходите, вам можно. Двери открывать боюсь, шокирую своим видом. Думала завтра подруге Ольге позвонить, чтобы она провизию принесла, а тут вы.
Николай прошёл на кухню, поставил пакет на стол. Надежда тут же выложила из него продукты.
– Сколько я вам должна?
– Ничего. Раненых и больных надо кормить бесплатно.
– Спасибо. Поужинаете со мной?
– С удовольствием.
– Только тогда подождать придётся.
Надежда вымыла огурцы, помидоры, зелёный лук, всё нарезала и заправила сметаной.
– А вы хозяйственный, Николай.
– Жизнь научила, второй год один живу. Я и готовить научился, но не люблю.
– А говорят, лучшие повара – мужчины.
– Может быть. По крайней мере, в ресторанах шеф-повара – мужчины.
Надя соорудила салат, подогрела в микроволновке котлеты.
– Вам чай или кофе?
– Чай. Кофе на ночь не пью.
Надя ела осторожно. Её верхняя губа слева припухла, и открывать рот было болезненно. И Николай не торопился. Вечер, пятница – завтра отоспится.
После ужина он поинтересовался её самочувствием.
– У меня всё на лице – моё самочувствие. Главное – моральный дискомфорт: какие-то подонки вот так запросто могут избить, отнять сумочку. Ужас!
– Да, вечером в городе неспокойно. Молодые отморозки на очередную дозу деньги сшибают.
– Вы думаете? – удивилась женщина.
– Вы в каком мире живёте? Про наркоманов никогда не слышали?
– Я думала, что меня это не коснётся. А вы смелый.
– Нет, я просто ненавижу, когда слабых обижают – женщин, стариков, детей.
– Сейчас нечасто такие мужчины встречаются, больше равнодушных.
– Вероятно, я вымирающий вид. Простите, вам отдыхать надо, а я на ужин напросился.
– Наоборот, грусть-тоску развеяли. Подружкам звонила – они в шоке. Расспрашивали, что да как.
