– Я к жене своей, – сказал Николай.
– Ты её ничем сейчас не утешишь. И сам сделать ничего не сможешь. Всё решается даже не в реанимации. Врачи только помогают бороться за жизнь, а всё остальное решает ОН.
– Кто – ОН? – не понял Николай.
– Экий ты недогадливый, приятель! Недотёпа! ОН – это Всевышний.
– Нас у него много, сам-то небось не уследит.
– На это у Него ангелы есть – у каждого свой, а то и два. Оберегают, как могут. Только не все их знаки видят или понимают.
Виталий вдруг шагнул в сторону и исчез за стеной.
Николай направился к Надежде. Однако не успел он сделать и нескольких шагов, как навстречу ему выбежала из коридора девочка лет десяти – не человек, а душа.
– Дяденька, вы мою маму не видели?
– Н-н-нет, – только и смог выдавить из себя поражённый Николай.
Жутковато! Сам в больницах отработал много лет, смертельные исходы были – у каждого врача они есть. Но чтобы вот так по коридорам души, призраки расхаживали – даже подозревать не мог. А он-то, сидя в ординаторской, по наивности своей думал, что один, и иногда выпивал рюмочку коньяка. А соглядатаи – вот они, и звать не надо.
Подумалось: он сейчас вне своего тела, застрял на границе двух миров – мира живых и мира мёртвых. А ведь от малого – от здоровья его, от старания кардиологов – сейчас зависит, куда он попадёт, в какую сторону качнётся стрелка невидимых весов.
Слухов о том, что в раю хорошо, ходило много, но ведь это только разговоры. Ни одного побывавшего в раю или в аду и вернувшегося оттуда он не встречал.
Но сейчас Николай не хотел умирать – слишком много дел осталось на Земле. Любимая женщина появилась, ребёнка от него ждёт, работа, по которой он соскучился. И вдруг как молнией – и недруг его в Минздраве области ещё сидит, ещё не отмщён. А ведь самое время! Сколько он пробудет в бестелесном состоянии? Час, сутки, неделю? Всё может закончиться в один миг. Сейчас же он может проникнуть куда угодно, без всяких преград и пропусков.
Незримым облаком он пронёсся над городом.
Вот и Министерство здравоохранения.
Николай прошёл сквозь стену. По причине вечернего времени в коридорах пусто, горит лишь дежурный свет.
На солидных деревянных дверях бронзовые таблички: «Зав. отделом такой-то», «Зав. сектором такой-то». Но кабинета разлучника, прелюбодея здесь не было.
Он перебрался на другой этаж. Вот и нужная дверь, на ней табличка: «Азаров В. Г.»
Что он тут хотел найти, Николай и сам не знал. Он проник сквозь дверь.
Маленькая комната секретаря, налево – его обидчика. Хм, кабинет обставлен с претензией. Итальянская мебель, диван и кресла обиты натуральной кожей. Неплохо устроился! И что интересно: все бюджетные учреждения, где Николай бывал, – здравоохранения, Пенсионный фонд и прочие присутственные места – имеют отличную обстановку, а их начальство разъезжает по дорогам на дорогих иномарках.
Николай мельком просмотрел бумаги в рабочем столе. Это оказалось просто: просунул голову сквозь столешницу – и все бумаги как на ладони, только читай.
Он убил пару часов, но ничего серьёзного или компрометирующего не нашёл. Планы, схемы, мероприятия. А впрочем, что можно найти в письменном столе чиновника?
Николай был слегка разочарован – ну не может этот Азаров быть чистым! Не такая у него зарплата, чтобы иметь дорогую иномарку и хоромы в центре города. Всё равно какой-то левый доход есть – откаты, взятки. Чиновник в любом министерстве распределяет денежные потоки – на закупку оборудования, на ремонт зданий, на приобретение той же мебели.
Николай уже собрался было покинуть кабинет, как увидел дверцу сейфа, встроенного в стену. Как же он его сразу не узрел?
Он в него тоже заглянул. О, горячо!
В маленьком отделении стопки денег: отдельно – рубли, отдельно – вечнозелёные доллары. Зарплату в долларах не дают, бюджет тоже в рублях. Вот оно, зримое подтверждение корыстных устремлений!
И бумажка с записями интересная: «Владимир Иванович – 500, Пётр Савельевич – 800» – и дальше в том же духе.
Николай предположил, что цифры – это суммы в тысячах. Пятьсот рублей не каждый гаишник возьмёт, побрезгует.
И контракт в сейфе лежит – на поставку компьютерных томографов известной российской фирмы. Чёрт! Он наткнулся на нечто важное, доступ к сейфу только у владельца. Сейчас сообщить бы в прокуратуру или в Следственный комитет – но как? Само наличие в сейфе контракта и денег ещё не компромат, не улика. Но если знать, следить за ним и за его контактами, то можно эти улики раздобыть. Вот только сказать или написать он никому не может. Его слышат и видят только такие же бедолаги, как и он сам.
Но зацепка есть.
Он безуспешно ткнул пальцем в кнопку включения компьютера. С тем же успехом повторил попытку. Нет, не получается. Кто же он такой? Дух, призрак, нечто неосязаемое, что нельзя ощутить, увидеть, пощупать.
Разочарованный, Николай вернулся в больницу. Вот его палата, его тело, опутанное трубками и проводами. Мерно пыхтит аппарат искусственного дыхания, пищит кардиомонитор.
Интересно смотреть на себя со стороны – если бы не было так страшно.
Николай понимал, что попал сюда надолго – и то в том случае, если всё пойдёт хорошо. А о плохом думать и вовсе не хотелось. При жизни он слышал, что душа может переселиться в другое тело. Сомневался в этом и тогда, и сейчас. Кто это решает? Господь? Или есть другие силы? Как всё запутанно!
Его тело шевельнуло пальцами, монитор запищал, и его с неудержимой силой потянуло, бросило к телу. Он слился с ним, став единым целым.
От столика к нему подошла медсестра.
– Доктор, кажется, есть положительная динамика. Пульс частит, но ровный, и давление поднялось почти до нормальных цифр.
– Хорошо, продолжайте капать.
Медсестра зарядила в капельницу новый флакон.
Прошло двое суток, прежде чем Николай открыл глаза. Он осознавал, что находится в больнице, в палате. Жив! Он обвёл глазами палату: медсестра у столика с приборами, врач-реаниматолог склонился над пациентом у соседней кровати. А вот Виталика, привидения, не видно, как не видно и других призраков.
Медсестра увидела, что он в сознании:
– Доктор, Жариков пришёл в себя.
Доктор повернулся к Николаю:
– Как вы себя чувствуете?
– Пить…
Губы у Николая пересохли, язык был шершавым и еле ворочался.
Медсестра поднесла поилку, и Николай с жадностью глотнул.
– Всё, пока хватит.
У него было ощущение, что на грудь положили камень, дышать было тяжко и тяжело, сердце ныло. Но и радость присутствовала. Он жив, чаша незримых весов качнулась в сторону жизни. Он всё видел и понимал, где находится.
