– Из-за него меня «ушли» с прежнего места работы.
– Тогда понятно. А, забудь! Лучше давай обсудим праздничное меню.
– Наденька, в этом вопросе я целиком и полностью полагаюсь на тебя.
– Тогда одевайся, пройдёмся по магазинам, купим продукты.
– Да с удовольствием!
Они ходили не торопясь, набрали две сумки. «Вот же недотёпа, – ругал себя Николай, – за проблемами со здоровьем совсем выпустил из виду покупку подарков». Нужны подарки Наде, Лёшке, Аксинье, а с финансами напряжёнка.
Хотя была у него небольшая заначка – на чёрный день. И когда Надя на следующий день убежала на работу, он отправился по магазинам. Таких серьёзных, дорогих подарков, как в прошлом году, он позволить себе сейчас не мог, но действовал согласно библейскому завету – да не оскудеет рука дающего. Потому, не мудрствуя лукаво, Николай зашёл в ювелирный отдел.
Женщины питают слабость к украшениям, а подарки расценивают как проявление любви мужчины. Причём исходят из такого вот «постулата»: чем дороже подарок, тем сильнее любит. Хотя как и чем можно измерить любовь? Она либо есть, либо её нет. Однако он присмотрел обеим женщинам по цепочке. Наде – более массивную, замысловатой вязки, Аксинье – попроще. А вот подарок Лёшке поставил его в тупик. За последние полгода они виделись всего несколько раз. То Николай в отпуск уезжал, то больница… Так и не приняв никакого решения, он позвонил Лёшке.
– Привет, это я. Ты какой подарок к празднику хотел бы получить?
Раньше, когда они жили одной семьёй – счастливой семьёй, как считал Николай, он иногда спрашивал сына, что ему надо. По крайней мере, так честнее и приятнее – получить в подарок то, что хочешь. Конечно, теряется эффект неожиданности, сюрприза, зато подарок будет по сердцу и не станет пылиться в кладовке.
– Лучше деньгами, – прозвучало в ответ.
Николай больше не называл Алёшку сыном, а Алексей его – папой, как было раньше. Эх, счастливые были дни!
– Тогда сам подъезжай, когда будет время и желание. Я ныне безлошадный, за руль садиться пока не рискую.
– Понял, спасибо.
– Тогда до встречи.
Праздник только через два дня, но на улицах уже ощущалось предновогоднее настроение. Едва ли не на каждом углу ёлочные базары, в витринах магазинов сверкают гирляндами наряженные ёлки, то и дело спешат Деды Морозы и Снегурочки – на утренники, корпоративы, по заказу родителей для любимых чад.
И у Николая было приподнятое настроение. Пусть он и не совсем здоров, но из больницы выписался. Недруга давнего арестовали, подарки всем купил, жена наследником беременна – что ещё человеку для счастья надо? Вроде обыденные мелочи, но их значимость и нужность начинаешь понимать тогда, когда их лишаешься.
Шедший неспешно Николай вдруг остановился. Уже больше года прошло, как он развёлся с Оксаной. Раньше полагал, что жить без неё не может, но вот уже год с лишком минул, а он не вспомнил её ни разу, как будто стёр из памяти – как файл удалил из компьютера и сбросил в корзину.
Сзади Николая толкнули. Толстая тётка с тремя большими пакетами пробурчала:
– Стоят тут, только мешают!
– С Новым годом, тётенька! – засмеялся Николай.
– Какая я тебе тётенька!
Тётка протиснулась вперёд, расталкивая прохожих.
Николай походил по магазинам ещё. Никогда он не любил такие походы, а вот сегодня понравилось. На лицах людей – радостное возбуждение, ожидание праздника. Ёлки наряженные в магазинах сверкают, создавая настроение.
Он купил для себя одеколон, причём из отечественных, московской фабрики – давно не делал себе покупки. Запах понравился. Даже поймал себя на мысли, что после больницы стали меняться привычки, любимые запахи – даже вкусовые пристрастия.
Не спеша он вернулся домой. По лёгкому морозу да по скрипящему снегу куда как славно! Подарки женщинам до поры-до времени в письменный стол спрятал. А потом и Надя заявилась – оживлённая, раскрасневшаяся с мороза.
– Коля, ты чего такой довольный? Как кот, дорвавшийся до сметаны?
– По магазинам ходил, настроение поднялось. А ты как?
– Хорошо. Педсовет сегодня был, итоги за четверть подводили. Ты ужинал?
– Нет, тебя ждал.
За ужином они смотрели телевизор на кухне. Почти по всем каналам шли предновогодние передачи, на столе у дикторов стояли маленькие нарядные ёлочки – чувствовалось приближение праздника. А для Николая в году было два праздника, которых он ждал и которые любил, – это Новый год и день рождения. Хотя из детского возраста он уже давно вышел и в Деда Мороза не верил, но душа по-прежнему ждала чего-то необычного, каких-то перемен в жизни.
На следующий день, бывший нерабочим, с утра заявился Лёшка.
– С праздником!
– И тебя, сын.
Лёшка дёрнулся – не ожидал, что Николай назовёт его сыном. А как иначе? Ведь Николай растил его с пелёнок и помнил, как он рос, помнил все его болезни. Разве можно выкинуть всё это из души, из сердца?
У Лёшки повлажнели глаза.
– Раздевайся, проходи.
– Да я ненадолго, мне ещё к Аксинье надо, мы договаривались.
– Тогда заранее поздравляю тебя с праздником!
Николай пожелал Алёшке всего хорошего, что обычно желают близкому человеку, и подарил деньги.
– Вот спасибо! А то у меня с деньгами туго. Праздники впереди, хочется с Аксиньей сходить куда-нибудь.
Алёшка вдруг обнял Николая, что и раньше случалось с ним нечасто. Потом отпрянул, открыл дверь:
– Так я пошёл, папа!
– Удачи, сынок! – ответил Николай, чувствуя, как с безмолвным грохотом рушится стена, которая выросла между ним и сыном в последнее время. – А подарок Аксинье я сам преподнесу.
Лёшка сбежал вниз по лестнице, Николай закрыл за ним дверь. Даже поговорить с сыном не удалось, так и не узнал, как учёба, как отношения с Аксиньей. Скрытен Лёшка стал, а ведь раньше отношения открытыми были, почти душевными, что, в общем-то, редко бывает между родителями и детьми.
– Кто приходил? – вышла из ванной Надя.
– Сын.
– О господи! Что же ты его не пригласил? Посидели бы, поговорили.
– Торопился он.
Вечером пришла подруга Нади, Ольга – красиво одетая, с причёской. Женщины накрыли стол, расстарались. Сервировка – как в дорогом ресторане.
Они проводили Старый год. Много событий он принёс – и радостных, и горестных. Но год минул, канул в Лету.
По телевизору стали передавать новогоднее поздравление президента.
Николай открыл бутылку шампанского и разлил пенящийся напиток по фужерам. Обычно он его не жаловал, предпочитая, как и большинство мужчин, более крепкие напитки – водку, виски, коньяк. Однако после болезни пить их ещё остерегался.
