Когда, вернувшись домой с работы, Николай открыл дверь, он сразу обратил внимание, что Надя выглядит взволнованной, глаза припухшие.
– Ты плакала? Что случилось?
– Педиатр послушала Настю и сказала, что её надо обследовать, у неё шумы в сердце.
– Успокойся, пока повода волноваться нет.
А сам уселся за телефон, через знакомых врачей вышел на ведущего детского кардиолога, договорился о встрече и уже на следующий день вместе с Надей и дочерью сидел в кабинете кардиолога. Тот внимательно выслушал малышку.
– Пока ничего определённого сказать не могу. Надо обследовать: ЭКГ, УЗИ сердца, анализы. А потом прошу ко мне.
Надо ли говорить, что Николай задействовал через знакомых лучших специалистов? За два дня все исследования были выполнены. Надя совсем извелась, под глазами легли тёмные круги.
– Надя, успокойся, может быть, ничего серьёзного, перерастёт, у детей так бывает, – пытался успокоить её Николай. А сам видел по результатам обследования, что в порядке далеко не всё, только вот оценить эту информацию в полном объёме он не мог. Он ведь всё-таки хирург, а не детский кардиолог. Тут своя специфика.
На этот раз с результатами обследования он поехал один – как врач, он поймёт коллегу быстрее. Кроме того, женскую психику надо беречь, ведь вердикт может оказаться не очень хороший.
Он постоял у кабинета кардиолога несколько минут, собираясь с духом. Волновался, конечно. Во рту сохло, сердце билось, но постучал и вошёл, поздоровался.
– Давайте, голубчик, результаты.
Детские врачи привыкают разговаривать со своими маленькими пациентами словами уменьшительными, и эту привычку переносят во взрослую жизнь. Николай давно заметил, что специальность человека сказывается и в его обычной жизни. Попробуйте пообщаться с психиатром, имеющим стаж хотя бы лет пять, – да он сам похож на своих пациентов…
Кардиолог просмотрел бумаги и отложил их в сторону:
– Да, первоначальное мнение оказалось верным. У девочки сочетанный порок сердца, дефект межпредсердной перегородки и открытый артериальный проток.
– Надеюсь, речь не идёт о триаде Фалло?
– Ну что вы, голубчик! Но надо оперироваться, консервативная терапия даст лишь временный эффект. Не вам, хирургу, мне это объяснять.
– Как быстро надо делать операцию?
– До двух лет желательно. А то присоединятся осложнения.
– Где лучше?
– Кардиоцентр, Москва.
– Мои действия?
Оба они были профессионалами высокого класса, понимали друг друга с полуслова и разговаривали короткими предложениями.
– Я пишу направление, идите в Минздрав за квотой. Думаю, вам, как медику, пойдут навстречу.
– Простите, я работаю в частной клинике и с квотами не сталкивался.
– Счастливый человек! Ой, простите… В очередь поставят. Сами понимаете, квоты могут быть выбраны, ждать придется долго.
– Отбросим официоз.
– Тогда берите маму, малышку, результаты обследований, мешок денег – и в столицу.
– И сколько в мешке везти?
– Всё зависит от того, каким способом будут делать, – эндоваскулярно или торакальным доступом, чьего производства материалы – да много других факторов. На месте сориентируют. Я личное письмо напишу – есть у меня там институтский товарищ. Правда, он не оперирует, заведующий рентгеновским отделением, но подскажет, куда и к кому.
– Иногда это важно.
– Я рад, что вы меня поняли. Удачи!
Николай вышел в коридор и уселся на банкетку. Нечто подобное он и ожидал услышать. Тонкостей он не знал, поскольку кардиологией не занимался, но в общих чертах в институте изучал. Конечно, наука не стоит на месте, изменились методы диагностики, появились новая аппаратура, инструменты, лекарства. Но в общих чертах обстановку он представлял, был расстроен и подавлен. А главное сейчас – он не представлял себе, как всё это преподнести Наде, чтобы она не впала в истерику. Ситуация нехорошая, дочку жалко. Ведь кроха совсем ещё, даже, по церковным меркам, невинная, не научилась ещё лгать и совершать даже мелкие грешки. За что её-то Господь наказал? Уж лучше бы его… Легче самому перенести болезнь, чем видеть, как страдает твоё ни в чём не повинное дитя.
Николай вздохнул и тяжело поднялся с банкетки. Есть цель, есть пути – надо взять себя в руки и сделать всё возможное и невозможное, чтобы вылечить дочь. Читал он уже вчера в Интернете о пороках. В случае с его дочерью при своевременно сделанной операции возможно полное выздоровление. Но! Хирургия никогда не была делом абсолютно безопасным, и он прекрасно это знал. Пациенты умирали иной раз от простых и, казалось бы, обыденных операций, вроде аппендэктомии. Неверно рассчитанная доза при наркозе, индивидуальная непереносимость препарата, топографически неправильное положение органа и множество других мелких причин, которые, складываясь одна к другой, приводили к фатальным для пациента последствиям. И кто бы что ни говорил, даже у выдающегося врача есть своё маленькое кладбище. Жестоко? Но мир таков.
Когда он пришёл домой, Надя ни о чём не спрашивала. Она просто сидела с дочерью на руках и глядела на Николая, и тому казалось, что взгляд её проникает насквозь. Он уселся на диван рядом с женой. Все те слова, которые он подбирал, когда ехал сюда, сразу вылетели у него из головы.
– У Насти порок. Надо оперировать в Москве. Шансы на полное выздоровление есть, если не затягивать ситуацию.
Надя по-прежнему сидела молча, и Николай обеспокоился – услышала ли она его? Но жена тихо спросила:
– Когда едем?
– Завтра иду на работу, беру очередной отпуск, потом еду на вокзал за билетами. Беру купе целиком, чтобы не мешали. Ты собирай вещи. Если что упустишь, не беда. Деньги есть, всё на месте купим.
На следующее утро директор клиники схватился за голову, когда увидел заявление Николая на отпуск.
– Без ножа режешь. Савельев со вчерашнего дня на больничном, а теперь вот ты… Повременить никак нельзя?
– Не могу, у дочери проблемы. В Москву еду, в кардиоцентр.
– Вот как? – Директор подписал заявление. – Иди в кадры, пусть приказ пишут. Остановиться в столице есть где?
– В гостинице.
– Сейчас я тебе адресок дам, и телефон – как раз на Рублёвке.
– Спасибо.
И потом полдня суеты: передача пациентов другому хирургу, отдел кадров…
Около полудня он освободился и сразу поехал на вокзал. Купил четыре билета, купе полностью. Правда, билетный кассир упиралась:
– Давайте документы на четвёртого пассажира.
– Не будет его, просто хочу купе целиком занять.
Кассирша билет выдала, но буркнула:
– Дворяне завелись…
