Сколько он так просидел, он и сам не знал. Вздрогнул от звука открывающейся двери – в палату вошёл заведующий отделением.
– Прямо сонное царство какое-то! Видимо, крепкие у вас нервы, – улыбнулся он.
– Крепкие? Заблуждаетесь.
– Шучу. Операцию назначаем на завтра. Анализы подтверждают диагноз. Утром мамочка пусть покормит малышку – и всё, даже воды не давать.
– Сделаем.
– Желаем нам всем удачи. – Заведующий вышел.
– Боюсь я, – прошептала Надя.
– Успокойся, всё будет хорошо.
– Тебе проще, у тебя нервы железные.
– Посмотри, дочь не капризничает. Через неделю дома будем.
– Если всё обойдётся, по приезде в церковь пойду, всем святым свечи поставлю.
– Договорились.
Персонал отделения ушёл с работы, остались только дежуранты.
Поговорив немного на отвлечённые темы, чтобы успокоить жену, уехал и Николай. Времени было уже восемнадцать часов, и ему не хотелось, чтобы его вывели. Но в эту ночь он спал как убитый.
На следующий день он приехал в больницу пораньше, но ему пришлось некоторое время ждать в холле. Охранник не пропускал – рано.
Когда он зашёл в палату, дочка сладко спала. Зато жена была бледной, и её всю трясло.
– Надя, возьми себя в руки. От нас теперь ничего не зависит.
– Какие-то вы, мужчины, бесчувственные! – Надя была на грани нервного срыва.
Николай сходил на пост медсестры, попросил валерьянки, а лучше – афобазола. Потом опомнился:
– Простите, валерьянки.
Надя кормит грудью, а после наркоза дочери афобазол противопоказан, может передаться с грудным молоком.
Дал выпить настойку жене. Запах пошёл по всей палате, и довольно специфический.
В десять часов пришла медсестра и унесла дочь.
Надя уткнулась носом в вещи дочери и заплакала. Николай сидел на стуле молча, не успокаивал. Пусть выплачется, может быть, легче станет.
Время тянулось медленно. В палате висела тишина.
Николай то и дело поглядывал на часы.
– Ты бы прилегла, отдохнула, немного, – посоветовал он жене.
Лошадиная доза валерьянки подействовала или усталость, нервы, но Надя его совета послушалась, прилегла, а вскоре и уснула. Николаю так даже легче было.
А через два часа та же медсестра принесла дочь. Настя кряхтела, потом заплакала.
Надя мгновенно проснулась:
– Покормить её можно?
– Можно, но немного, а то срыгнёт.
Видимо, дочь проголодалась, грудь сосала жадно. Потом покапризничала несколько минут и уснула.
Надя стояла на коленях перед кроваткой дочери, смотрела на неё и смахивала слёзы.
– Всё хорошо. Сама видишь, дочь отошла от наркоза, жива – что плакать?
Николай пошёл в кабинет заведующего. Тот обложился бумагами и что-то писал. Ну да, в медицине так: сделал – обязательно запиши все действия, иначе потом упустишь мелочь, а проверяющие комиссии нагрянут и долго ещё трясти будут. И ведь не докажешь, что ты не нарушал ничего. Нет записи, стало быть, ничего не сделал. А хуже всего иметь дело с прокуратурой, те документы едва ли не под лупой изучают.
– Всё прошло просто замечательно! – вскинул обе руки, предваряя вопросы, заведующий. – Несколько дней понаблюдаем, сделаем анализы и выпишем.
– Надолго?
– Через полгода снова пожалуйте на проверку. И постарайтесь оградить её от инфекций – гриппа, ОРЗ. Сейчас у неё иммунитет снижен, всякая зараза цепляться может. Лучше месяца два дома в масках ходить и не появляться с девочкой в общественных местах. Бережёного, знаете ли, бог бережёт.
– Ну да, а не бережёного караул стережёт. Спасибо вам!
Николай вышел от заведующего с улыбкой, а на лестничной клетке услышал за спиной шепоток:
– Точно говорю, олигарх, причём сумасшедший. В моей палате мамочка лежит, так он операцию её сынку оплатил. А ведь совсем незнакомы. Ну и скажи после этого – не сумасшедший ли? И откуда у простого человека такие деньжищи?
– Наворовал, не иначе, – согласилась вторая невидимая Николаю собеседница.
Шепоток был громкий, с явным расчётом на то, что он услышит, будет задет, оскорблён.
Сначала Николай хотел обернуться – кого же это зависть одолела? Но пересилил себя. На каждый роток не накинешь платок, пусть сплетничают. Был врачом – стал олигархом. Мелочь, а приятно. Николай засмеялся.
– Во, точно ненормальный! Смеётся-то чего?
Николай вернулся в палату.
– Наденька, у меня хорошие новости. Разговаривал я с заведующим. Понаблюдают Настеньку несколько дней, потом возьмут анализы и, если всё будет хорошо, выпишут.
– Слава богу! Домой хочу, а больше всего хочу здоровья дочери.
– Всё наладится, самое страшное уже позади. Ты сама-то ела?
– Не помню.
– Ешь и пей, а то молоко пропадёт. Или ей прикорм сейчас положен?
– Пусть поспит. Есть захочет – проснётся.
Николай уселся на стул и долго смотрел на личико дочери. Жалко её. Такая кроха, а уже на операции побывала. А ведь жизнь длинная, как-то всё ещё сложится?
Он нервного стресса, недосыпания он и сам уснул на стуле, просто вырубился. Но мгновенно проснулся, когда дочь заплакала. Однако Надя уже была рядом с Настей, дала бутылочку со смесью. Дочь почмокала и вновь уснула.
Когда подоспел вечер, Николай поднялся:
– Всё самое страшное и тяжёлое позади. Отдыхайте. И я пойду посплю, устал что-то, – он поцеловал Надю в щёку. В губы не получилось, на лицах обоих – медицинские маски.
В гостинице он есть ничего не стал, а разделся и сразу лёг в постель.
Похоже, всю ночь проспал на одном боку, а проснувшись, испугался. На улице светло, солнце стоит высоко. Быстро побрился, принял душ, выпил сока из пакета и направился в кардиоцентр.
Надя кормила дочь грудью и встретила его вопрошающим взглядом, но укорять ни в чём не стала. Если опоздал, значит, была на то причина.
– Заведующий с утра был. Повязочку сменил, говорит – пока всё нормально.
День шёл за днём. На пятый день взяли анализы, сделали УЗИ. Результаты обсуждали с заведующим уже к концу рабочего дня.
– Должен сказать, что девочка идёт на поправку быстро. Завтра выписываем вас домой. Через три месяца сделаете по месту жительства анализы и позвоните мне. Документы на выписку я приготовлю к полудню.
– Спасибо.
Николай прошёл в палату, обрадовал Надю:
– Так я пошёл билеты покупать?
