Дядя Миша пожал плечами.
– Так работали вместе.
– Ну и что, не сбежала от вас жена? – обратился молодой к дяде Вене. – Не надоело ей вашу рыбу чистить?
– Не бросила, но крепко была против рыбалки. Хотя, может, и сбежала бы, если б бегать могла. Я, милый мой, погулямши-то, уж двадцать лет за женой ухаживаю. Не ходит она у меня.
– Извините, – растерялся молодой.
– А не обидел. – Дядя Веня взглянул ему в лицо и вдруг по-молодецки, живо рассмеялся. Вытер ладонью выступившие слёзы:
– Ох, ну и морда сделалась у тебя! Будто котёнка раздавил…
– Вы любите рыбалку? – вдруг обратился он ко мне. Его глаза смеялись, и я не поняла, про что он спрашивает, про настоящую ли рыбалку? Его взгляды, тон и слова вызвали во мне какой-то неявный отклик, и это показалось мне удивительным и непонятным. Я не ответила, и он, усмехнувшись, отвернулся и заговорил о предстоящей рыбалке. Другие мужчины тут же потянулись его слушать. Шутливый разговор забыли. До конца нашей поездки дядя Веня больше не сказал мне ни слова, хотя, когда автобус раскачивался в стороны, а потом выпрямлялся и я открывала глаза, то видела, что он улыбается от того, что мне страшно.
Дорога становилась ровнее и мягче, смешанный лес перетёк в прекрасный солнечный бор. Земля здесь вся была во мхах, высокие кусты попадались редко, и везде, во все стороны расходились косые лучи солнца, дробились, играли бликами по высоким стволам. Я посмотрела назад и увидела границу, отделяющую лиственный лес от хвойного; лиственный был плотнее, темнее. Повсюду лежал слой сосновых иголок. Вдруг в просвете засинело небо, и автобус выехал в поле. Довольно большой уже стоял в поле клевер, в открытое окно влетел цветочный ветер и сразу заполнил собой салон. Когда проехали по полю дальше, я увидела вдалеке разноцветные крыши домов большой деревни, а чуть ближе – спуск к реке.
– Вот это и есть окунёвое место, – сказал дядя Веня. – Вы слыхали об окунях в пять кило, девушка?
– Нет.
– А вот теперь увидите. Вас предупредили, что база закрыта и спать придётся в палатках?
– Нет. То есть да, – спохватилась я, на ходу вспоминая, говорил об этом Леон или нет.
– Если что, тут есть деревня, – сказал Вениамин.
– Если что?
– Ну, если условия покажутся неподходящими… Можем отвезти в деревню. Автобус назад из-за одного человека не пойдёт.
Мы спустились с горки на берег, выехали на площадку у трёх домиков с красными крышами и ставнями, как в старину, закрытыми крест-накрест железными полосками, остановились и стали выгружаться. Леон вытащил вещи. Я огляделась. Вокруг стояла необыкновенная тишина. Лес, река, небо, яркие выпуклые коряги и ивовые ветви, уходящие в воду всего в нескольких шагах, мячиком прыгающее повсюду солнце, пронзительной чистоты воздух – всё это вдруг навалилось на меня дурманящей тяжестью. Я поняла, что устала.
Когда я обернулась, оказалось, что двери домиков открыты, так же как и ставни, и даже сами окна. Автобус стоял под навесом. На крыльце ближайшего дома Леон, прихлёбывая из чашки, задумчиво глядел поверх моей головы.
– Дождь будет, – сказал он, когда я подошла.
– База же закрыта?
– А он для тебя открыл. Дяденька Вениамин, который с тобой флиртовал, востроглазый. Мур-мур-мур, вы любите рыбалку?
– Ага, для меня.
– Ну, раз не для тебя, значит, он пошутил. Пойдём обживаться.
– А где все?
– Разместились в другом доме. Меня, кстати, даже тронула такая деликатность: они приняли нас за любовников.
Домик оказался чистым и уютным. Две небольшие комнаты с одинаковой мебелью – две кровати, рядом тумбочки, шкаф, комод. Зато кухня была просторная, с настенными шкафами и хорошей плитой, с большим столом, вокруг которого стояли гладкие деревянные лавки, микроволновой печью и холодильником. Леон уже застелил кровати, разложил вещи. Грелся котёл, изгоняя затхлый запах и стылость нежилого помещения.
– Не будем выключать, – кивнул он на котёл. – Будет дождь. Надеюсь, крыша в порядке.
– Как ты узнал?
– Стрижи летают над водой. Кузнечики стрекочут… Стало быть, скоро дождь.
Леон взял кошелёк и пошёл искать Вениамина, чтобы отдать ему деньги за поездку. Он вернулся, неся пакеты с продуктами и бутылку вина под мышкой, и отметил, что поднялся ветер, а с севера ползёт громадная туча. Я вышла на крыльцо. Леон был прав – надвигалась туча. Вокруг стояла такая тишина, что я слышала стук своего сердца. Казалось, все и всё притаились и ждали грозы. Позднее я часто вспоминала эту минуту, ясное ощущение краткого – на секунду – прозрения и спонтанного предвидения; ожидание грозы.
Я вернулась и, пока брат возился с душем (в домике был душ!), подключая воду, приготовила ужин. Мы сели за стол.
– Они выходят завтра в шесть, – сказал Леон.
– Так рано?
– Ну да. Они даже мысли не допускают, что я хотел бы пойти с ними. Уверены, что мы с тобой любовники и непонятно зачем – ради экзотики – увязались с ними. Ну и ладно. В конце концов, для того, чтобы бросать в реку удочку, компания не нужна. Зато они дали нам целый мешок продуктов – вдобавок к тем, что у нас уже имеются. Так что, дорогая сестрёнка, мы с тобой отныне предоставлены друг другу – в чём, собственно, и заключалась изначально цель моего приезда. От судьбы не убежишь!
– Ты взял фотоаппарат?
– Да.
– Хочешь поснимать?
– Красиво тут, – сказал Леон. – Привезу Софье фотоотчёт.
После ужина я прибрала посуду, мы с Леоном по очереди вымылись и легли спать.
Ночью я проснулась от грохота. Комната озарялась диковинным светом. Со сна я подумала, что случился пожар, и хотела уже разбудить Леона, но потом поняла, что это гроза. Было удивительно спокойно лежать в постели в чужом, неизвестном месте и слушать, как хлещет в окна ливень, грохочут раскаты грома, смотреть на яркие отсветы вспышек молний.
Я проснулась в начале шестого и открыла окно. Неяркий свет исходил от сонного, похожего на выцветшую наволочку неба; тянуло прохладой. Мир затуманился, являя вблизи миллионы капель. Река укрылась дымкой, словно задумалась, течь ли ей после грозы дальше или, может, отдохнуть? Лес молчал. Но восточная сторона уже румянилась нежно-розовым светом, давая понять, что вот-вот наступит жаркий день.
Леон спал, рядом с кроватью лежали телефон и книжка. Я услышала голоса, и мне захотелось посмотреть, как выглядят сборы на рыбалку. Я оделась и вышла на крыльцо. До меня долетали голоса – рыбаки смеялись, перекидывались шуточками, пару раз что-то громко звякнуло. Туман глушил звуки, и, хотя говорили в нескольких шагах, я слышала не всё. Было свежо. Я накинула куртку и вернулась на крыльцо, простояв до тех пор, пока не стихли голоса. В комнате брата зазвонил будильник.
