Мы вышли на улицу. Сбоку гостиницы стояла «газель», с её крыши светил большой рамповый прожектор. Женщины в ярких нарядах, с бледными в сумраке, ненакрашеными лицами и мужчины в костюмах, переговариваясь, вытаскивали из машины какие-то ящики. Когда мы проходили мимо, две женщины повернулись и уставились на нас. Они смотрели на Арсения.
– Я что-то покажу вам, – вдруг сказала Ника. – Пойдёмте.
Леон первым двинулся за ней. Он махнул рукой, чтобы мы шли следом.
Двигаясь за Никой, мы завернули за угол дома и попали в тёмный двор. Там, в свете фонарей виднелась группа зрителей, кто-то играл на гитаре. В темноте нам подвинули ящики. Мы сели.
Зазвучала гитара, вторая, потом запели. К одному голосу присоединился второй, потом песню подхватили ещё несколько человек. Кто-то тихо зазвенел бубном. Песня была незнакомая, может, народная, а может, авторская, под народную, и мне не понравилась. Грустные слова о напрасно прожитой жизни, грустный мотив, хотя гитаристы играли хорошо, даже, пожалуй, очень хорошо. Я перестала слушать и занялась тем, что отгоняла от себя комаров. Я слышала, как рядом также отбиваются от комаров Арсений и Леон.
Через некоторое время Арсений толкнул меня в бок и почти сразу встал. Я поднялась и пошла за ним, почувствовав вдруг, что Ника, которая сидела рядом со мной, теперь тоже идёт следом. Поворачивая за угол, я услышала, что музыканты замолчали, и оглянулась. В темноте вспыхивали огоньки зажигалок. Арсений тоже заметил Нику. Он остановился, потом пожал плечами и поднялся на веранду. Официантка увидела нас через открытую дверь и спросила, не хотим ли мы чая или кофе.
– Вина, – буркнул Арсений. – Красного.
Мы сели на скамейки. Девушка поставила на стол бутылку, и Арсений разлил вино по бокалам. Он молчал, и Ника молчала, и мне казалось, что Ника про себя злится на то, что я не ухожу. Скоро к нам пришли Леон и Лида. Они разговаривали, Лида смеялась пьяненьким голосом, она держала в руках коробку вина.
Официантка включила свет, но Арсений громко крикнул:
– Выключите! – Свет тут же погас, и веранда освещалась только светом, падавшим через окно холла гостиницы и фонарями у крыльца.
– Как хорошо, – вдруг сказал Арсений.
– Интересно, исполнители приедут группами или поодиночке? – спросила я. – В таких мероприятиях есть что-то вроде духа соперничества?
Арсений поёжился. Ника сказала:
– Многие коллективы и авторы друг друга знают. Вряд ли тут есть место соперничеству. Ведь это общий драйв, встреча единомышленников. Артисты исполняют свои новые произведения, вот как-то так.
– А почему их так много? Все эти люди – артисты?
– Нет, конечно. Просто у каждого исполнителя, как правило, есть поклонники. Группа поддержки, ну и просто друзья.
– Они всюду следуют за своими кумирами, – подхватил Леон. – И они яростны в своей любви, я сам видел сегодня утром, как два мужика катались в пыли из-за какой-то артистки. Вы что, думаете, поклонники бывают только у таких знаменитостей, как Джон Леннон? О нет! Бойтесь маньяков, друзья мои, подобные сборища исподволь питают нездоровые чувства, я вам точно говорю! И потом, они же всё время пьют, а пьяная толпа – это, дорогие мои, страшная вещь.
– Есть, конечно, такая опасность, – согласилась я. – Исполнителям соперничать не в чем, зато поклонники могут из-за одного слова затеять бучу… Так что лучше воздержаться от комментариев звёздного творчества в чужой компании.
– Да, наверное, – согласился Арсений. – Лидка, когда это ты успела нализаться?
– Не сотвори себе кумира, – как бы между делом сказала Ника.
– Что? Кто тут провозглашает библейские истины? – громко сказала Лида. Она вдруг с шумом отодвинула стул и закинула ногу на ногу – движения почти развязные. – А я думаю, что кумиры – это как раз твоё. Только ты не любуешься, а, как клещ, сидишь в засаде и ждёшь подходящую жертву…
– Что это такое! – ошеломлённо сказала Ника. – Почему вы мне тыкаете?
– Я говорю правду, – огрызнулась Лида. – Все так думают, но никто не решается сказать вам это в лицо.
Повисла тишина. Я была поражена переменой, которая произошла в Лиде, и Леон, я чувствовала, тоже. Арсений невозмутимо разливал вино по бокалам, и это выглядело так, словно он поддерживает свою подругу.
Она продолжала:
– Разве это не правда? Ну, скажите, что это не так. Или ещё лучше – признайтесь, что вы влюбились. Ну же!
– Я и говорила, – нервно ответила Ника. – Вы не помните?
– Скажите тогда ещё что-нибудь. Вы же мастерица говорить многозначительные вещи. И так замечательно пишете статьи об известных людях. Об артистах, об актёрах. Какое интервью вы сделали с Арсением! Мы все были в восторге. Вот и расскажите нам! О героях ваших статей.
– Нашла о чём, – сказал Арсений. – Ты зачем напилась?
– Я трезвая. Ну, может, чуть-чуть опьянела. И вообще хочется выпить. Арсений, налей мне. Вот спасибо! Спасибо, Арсений. Не постесняюсь спросить у известной, из-вест-ней-шей журналистки Вероники Голубевой, как долго она собирается поклоняться актёру Арсению Любачевскому и изображать из себя мадам Грицацуеву?
– Лидка, перестань! Что ты несёшь?
– Нет, мне даже нравится, что у таких, как Арсений, есть поклонники. Это можно понять: не имеющий таланта ценит того, у кого этот талант есть. Ты ведь тоже так считаешь, Арсений? Талант – это бремя в некотором роде, и уважение к тому, кто несет это бремя, вполне естественно. Так что же вы молчите, Ника? Что сидите с таким лицом? Ну подумаешь, Арсений взял вас с собой на гастроли! И что с того? Он спал не только с вами и ещё не с такими, как вы. И не такие за ним бегали.
– Хватит, – не выдержала Ника. Она поднялась с лавки, возвышаясь над ними.
– Ну что вы вскочили? Или вы собираетесь на меня напасть? Мне ни капельки не страшно. Скажите мне, почему вы не даёте нам побыть наедине? Всё время смотрите на Арсения коровьими глазами, делаете ему какие-то знаки, пишете дурацкие смс! Вы что, не понимаете, что Арсений просто пошутил? Вот я всегда понимаю шутки. Это просто глупо – так себя вести. Вы думаете, это в порядке вещей – таскаться за Арсением с утра до вечера? Вы ничего этим не добьётесь! – окончательно завелась Лида.
– Перестаньте. Вы… вам надо поспать.
– Может быть, и надо. А вам не больно-то хорошо было на гастролях! Никто из актёров не хотел с вами дружить. За две недели переездов вы не стали своей. И что, вас это не заставило задуматься? Вы знаете, что Арсений просил, чтобы с вами были поласковее. Однако никто не захотел с вами общаться даже из любви к Арсению!
– Какое вам дело, что было на гастролях?
– Лида, хватит!
– Хороший вопрос! Мне есть дело в отличие от вас. У меня есть право задавать вам вопросы, а у вас его нет, если вы это до сих пор не поняли. Знаете, как вас назвали? Погремушка, вот как.
