Но все же это был я. Изображение не было хорошим, и мои черты лица были немного размыты, но если присмотреться поближе, это был я. Я был лучшим другом Тедди. Я был единственным наиболее вероятным сообщником. Вы должны были хотя бы подозревать, что это был я. Но они не подозревали. Они мурыжили меня минут десять. Только потому, что были более чем уверены: я должен знать, кто был этот белый мальчик.
– Тревор, ты – лучший друг Тедди. Скажи правду. Кто этот мальчик?
– Не знаю.
– Ты совсем не узнаешь его?
– Нет.
– Тедди никогда не упоминал о нем?
– Никогда.
В определенный момент миссис Ворстер начала зачитывать список всех белых мальчиков, которые, по ее мнению, могли быть замешаны.
– Это Дэвид?
– Нет.
– Райан?
– Нет.
– Фредерик?
– Нет.
Я продолжал ждать, что это окажется уловкой, что они повернутся ко мне и скажут: «Это ты!» Но этого не произошло. В какой-то момент я почувствовал себя настолько невидимым, что почти захотел выдать себя. Мне хотелось подскочить, ткнуть в экран телевизора и сказать: «Вы все слепые? Это я! Разве вы не видите, что это я?!» Конечно, я этого не сделал. А они не видели. Эти люди были настолько зашорены своими представлениями о расе, что не могли видеть: тот белый человек, которого они ищут, сидит прямо перед ними.
Наконец, меня отправили обратно в класс. Остаток дня и следующие пару недель я провел, как на иголках, ожидая, что маме позвонят. «Мы поймали его! Мы все выяснили». Но никто так и не позвонил.
В ЮЖНО-АФРИКАНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ – ОДИННАДЦАТЬ ОФИЦИАЛЬНЫХ ЯЗЫКОВ. Когда наступила демократия, люди сказали: «Ладно, как мы можем навести порядок, чтобы при этом различные группы не почувствовали, что их снова лишили власти?» Английский – язык международного общения, язык денег и СМИ, так что его мы оставим. Большинство людей заставили выучить как минимум азы африкаанс, так что полезно будет оставить и его. Плюс мы не хотим, чтобы белое меньшинство чувствовало себя отверженным в новой ЮАР, иначе они заберут все свои деньги и уедут.
Зулу – самый распространенный из южноафриканских языков, но мы не можем оставить его, не оставив коса, тсвана и ндебеле. Потом, есть свази, тсонга, сото и педи. Мы стараемся, чтобы все основные группы были счастливы, а для этого надо сделать одиннадцать языков официальными языками. Все эти языки достаточно распространены, чтобы требовать признания. А ведь есть еще десятки.
ЮАР – это Вавилонская башня. Каждый божий день. Каждый день вы видите абсолютно потерянных людей, пытающихся завязать разговор и не имеющих ни малейшего представления о том, что говорит другой человек. Зулу и тсвана довольно распространены. Тсонга и педи довольно ограничены. Чем более распространен твой язык, тем меньше вероятность, что ты будешь учить другие. Чем более ограничено его использование, тем больше вероятность, что ты выучишь еще два или три.
В крупных городах большинство людей знает английский, хотя бы немного, обычно так же немного говорит на африкаанс, и этого достаточно для общения. Вы можете прийти на вечеринку с десятком людей, где разговор ведется на двух или трех различных языках. Часть вы не понимаете, кто-нибудь с ходу будет вам переводить, чтобы вы поняли смысл, остальное вы поймете из контекста, так что все будет ясно.
Самое невероятное то, что это каким-то образом работает. Общество функционирует. За исключением тех случаев, когда нет.
Глава 14
Длительное, трудное, временами трагическое и часто унизительное образование юноши в сердечных делах
Часть 3-я: Выпускной вечер
образование юноши в сердечных делах
К концу старшей школы я стал важной персоной. Мой бизнес со школьным буфетом вырос в маленькую империю, куда входила продажа пиратских компакт-дисков, которые я изготавливал дома. Я убедил маму (какой бы экономной она ни была), что для школы мне нужен компьютер. Сначала она не соглашалась. Говорила, что я хочу компьютер, чтобы бродить по Интернету и играть в «Ларри в выходном костюме». Но я был очень убедителен, она сломалась и купила мне его. Благодаря компьютеру, Интернету и записывающему компакт-диски устройству (щедрому подарку от друга), я начал свое дело.
Я нашел свою нишу и отлично проводил время. Жизнь аутсайдера была так хороша, что я даже и не думал о свиданиях. Единственными девушками в моей жизни были те, что появлялись обнаженными на мониторе моего компьютера. Пока я загружал музыку или болтал в чатах, я то и дело заглядывал на порносайты. Никаких видео, конечно, только фотографии.
Благодаря сегодняшнему онлайн-порно, вы можете быть втянутыми прямо в действо, но с выходом в Сеть по телефонному кабелю изображения загружались слишком долго. Это было почти пуританским по сравнению с тем, что есть сейчас. Вы проводили добрых пять минут, глядя на ее лицо, узнавая ее как человека. Несколько минут спустя вы видели часть груди. К тому времени, как вы добирались до вагины, вы уже проводили вместе немало времени.
В сентябре
[9] для двенадцатого класса приближался выпускной бал. Выпускной вечер. Это было большим событием. Я снова стоял перед той же дилеммой, что и перед Днем святого Валентина, столкнувшись с еще одним странным ритуалом, которого не понимал. Все, что я знал о выпускном, если верить виденным мной американским фильмам: именно на выпускном происходит это. Ты теряешь девственность. Ты отправляешься на выпускной, едешь в лимузине, а потом вы с твоей девушкой занимаетесь этим. Это действительно было для меня единственной информацией. Но я знал правило: классные парни получают девушек, а смешные парни вынуждены просто общаться с классными парнями и их девушками. Так что я решил, что не пойду. А если и пойду, никакого свидания не будет.
У меня было два помощника, работавших на меня в моем бизнесе с компакт-дисками, – Бонгани и Том. Они продавали компакт-диски, которые я копировал, в обмен на комиссионные. Я познакомился с Томом у игрового автомата в торговом центре «Balfour Park». Он жил неподалеку, как Дарлингтон и Тедди, потому что его мама была служанкой. Том учился в том же классе, что и я, но ходил в государственную школу, «Нортвью», настоящую школу в гетто. Там он и продавал мои компакт-диски.
Том был болтливым, гиперактивным и непоседливым. Он также был действительно предприимчив, всегда старался договориться, действовать только в свою пользу. Он мог убедить людей сделать, что угодно. Замечательный парень, но абсолютно безумный, а также полнейший лжец.
Однажды я отправился с ним в хоумленд, Хамманскрааль.
Впрочем, Хамманскрааль, как предполагает его название на африкаанс
[10], не был настоящим хоумлендом. Когда-то это был «крааль» Хамманов, ферма белых людей. Настоящие хоумленды – Венда, Тзанин, Транскей – были местами, где на самом деле жили аборигенные племена, а правительство нарисовало вокруг них границу, сказав: «Оставайтесь здесь».
