– Но ты обещал. Ты сказал, что я смогу взять ее.
– Да, но мне нужна машина.
Я был сокрушен. Я сел там с Томом и упрашивал его почти полчаса.
– Пожалуйста.
– Нет.
– Пожалуйста.
– Нет.
Наконец, мы поняли, что этого не случится. Мы взяли чертову «Мазду» и поехали к дому Бабики. Я приехал за ней на час позже. Она была очень рассержена. Тому пришлось идти в квартиру и уговаривать ее выйти. Наконец, она спустилась.
Она была еще великолепней, чем раньше, в потрясающем красном платье, но явно не в отличном настроении. Внутри себя я потихоньку начал паниковать, но улыбнулся и старался вести себя как можно более джентльменски, чтобы быть хорошей парой: придержал для нее дверь, сказал, что она прекрасно выглядит. Том и сестра попрощались с нами, и мы отправились.
Потом я заблудился. Выпускной бал проводился в каком-то клубе в какой-то части города, которую я не знал, и в какой-то момент я совершенно сбился с пути и не имел никакого представления, где нахожусь. Я около часа ездил кругами в темноте, поворачивая налево, поворачивая направо, вновь возвращаясь на то же место. Я все время был на сотовом телефоне, отчаянно названивал людям, пытаясь выяснить, где я нахожусь, пытаясь узнать направление. Бабики сидела рядом со мной и все время хранила гробовое молчание. Было ясно, что ни я, ни сам вечер ей абсолютно не нравились. Я терпел огромную неудачу. Я опоздал. Я не знал, куда еду. Я был худшим парнем в ее жизни.
Наконец, я выяснил, где нахожусь, и мы добрались на выпускной бал, опоздав почти на два часа. Я припарковался, выпрыгнул из машины и обежал машину вокруг к ее дверце. Когда я открыл дверцу, она осталась сидеть.
– Ты готова? – спросил я. – Пошли.
– Нет.
– Нет? Что… Что значит «нет»?
– Нет.
– Ладно… Но почему?
– Нет.
– Но нам надо идти внутрь. Выпускной бал внутри.
– Нет.
Я простоял там еще двадцать минут, пытаясь уговорить ее пойти внутрь, но она продолжала говорить «нет». Она не собиралась выходить из автомобиля.
Наконец, я сказал: «Ладно, я сейчас вернусь».
Я побежал внутрь и нашел Бонгани.
– Где ты был? – спросил он.
– Я здесь! Но моя подружка в автомобиле и не собирается идти.
– Что значит «не собирается идти»?
– Я не знаю, что происходит. Пожалуйста, помоги мне.
Мы вернулись на стоянку. Я подвел Бонгани к автомобилю, и в ту же секунду, как он ее увидел, он слетел с катушек. «Иисус на небесах! Это самая красивая женщина из всех, что я видел. Ты говорил, что она красивая, Тревор, но это сумасшествие». В момент он абсолютно забыл о том, что должен помочь мне с Бабики. Он повернулся и побежал обратно внутрь, зовя ребят: «Ребята! Вы должны это видеть! У Тревора есть подружка! И она красивая! Пошли!»
Двадцать парней выбежали на стоянку. Они столпились вокруг автомобиля. «Ого, вот так штучка!» «Парень, эта девушка приехала с Тревором?» Парни глазели на нее, как на животное в зоопарке. Они просили сфотографироваться с ней. Они звали других людей. «Это безумие! Посмотрите на подружку Тревора! Нет, нет, нет, вы должны пойти и увидеть!»
Я был раздавлен. Я четыре года проучился в старшей школе, осторожно избегая любых унижений, вызванных романтическими отношениями, а теперь, в ночь выпускного, в ночь всех ночей, мое унижение превратилось в арену – большую, чем само мероприятие. Тревор, непривлекательный клоун, вообразивший, что у него будет самая красивая девушка на выпускном вечере, потерпел крушение и горит, так что давайте все выйдем и посмотрим на это.
Бабики сидела на пассажирском сиденье, глядя прямо перед собой, отказываясь сдвинуться с места. Я был у автомобиля, утомленный, вышагивающий вокруг него. У одного из друзей была бутылка бренди, которую он протащил на выпускной. «Вот, – сказал он. – Глотни чуть-чуть». В тот момент для меня ничто не имело значения, так что я начал пить. Я облажался. Я не нравлюсь этой девушке. Вечер испорчен.
Было ясно, что ни я, ни сам вечер ей абсолютно не нравились.
Я терпел огромную неудачу. Я опоздал.
Я не знал, куда еду. Я был худшим парнем в ее жизни.
Большинство ребят постепенно вернулось внутрь. Я сидел на дороге, делал глотки из бутылки бренди, постепенно напиваясь. В какой-то момент Бонгани вернулся к автомобилю, чтобы в последний раз попытаться убедить Бабики пойти. Через минуту его голова показалась над автомобилем со смущенным видом.
– Эй, Тревор, – сказал он, – твоя подружка не говорит по-английски.
– Что?
– Твоя подружка. Она совсем не говорит по-английски.
– Это невозможно.
Я встал и подошел к автомобилю. Я задал ей вопрос по-английски, и она посмотрела на меня пустым взглядом.
Бонгани уставился на меня.
– Как ты мог не знать, что твоя подружка не говорит по-английски?
– Я… Я не знаю.
– Ты никогда не разговаривал с ней?
– Конечно, разговаривал… или подожди… Разговаривал?
Я начал вспоминать все те случаи, когда я был с Бабики, встречаясь с ней в ее квартире, проводя время с ее друзьями, представляя ее Абелю. Говорил ли я с ней тогда? Нет. Говорил ли я с ней тогда? Нет. Это напоминало сцену из «Бойцовского клуба», когда персонаж Эда Нортона вспоминает и осознает, что он и Брэд Питт никогда не были одновременно в одной и той же комнате с Хеленой Бонэм Картер. Он понимает, что все время бил сам себя. Он, Тайлер Дёрден. Я был так восхищен знакомством с Бабики, что в то время, которое мы проводили вместе, узнавая друг друга, мы на самом деле никогда не разговаривали друг с другом. Все всегда было через Тома.
Мой ум работал с языком так, что когда я слышал другие языки, то в уме переводил их на английский.
Мой ум хранил их на английском.
Когда бабушка и прабабушка истерически молились богу, и все это произносилось на коса, в моем уме это сохранилось на английском.
Я помню это как разговор на английском.
Чертов Том!..
Том обещал, что найдет мне красивую подружку для выпускного, но он не давал никаких обещаний насчет каких-либо других ее качеств. Когда бы мы ни были вместе, она говорила с Томом на педи, а Том говорил со мной на английском. Но она не говорила на английском, а я не говорил на педи. Я действительно никогда не слышал, чтобы она говорила на английском что-нибудь кроме «да», «нет», «привет», «пока». Да, именно: «да», «нет», «привет», «пока».
Бабики была такой застенчивой, что вообще мало разговаривала, а я настолько не умел общаться с женщинами, что не знал, как с ней разговаривать. У меня никогда не было девушки, я даже толком не знал, что означает «девушка». Кто-то дал мне в руки красивую женщину и сказал: «Она – твоя девушка». Я был загипнотизирован ее красотой и самой мыслью о ней. Мне и в голову не приходило, что стоило бы с ней поговорить. Обнаженные женщины на экране моего компьютера – я никогда не говорил с ними, не интересовался их мнением, не спрашивал об их чувствах. И я боялся, что открою рот и все испорчу. Так что я просто кивал и улыбался, а разговор поддерживал Том.
