За государством осталось недополученное Родриго жалованье. Выплата затянулась на несколько десятилетий. Какие-то суммы удалось получить еще при жизни Мигеля, другие в 1640, 1651, 1652 и 1654 годах выплачивались Исабель де Сааведре. Но вся сумма так и не будет выплачена.
Печальное известие, вероятно, застало Сервантеса в Толедо, где 19 августа 1600 года брат его жены Фернандо де Саласар Паласьос, 19 лет от роду приняв обет под именем брата Хуана де Саласара, стал францисканским монахом. Поступок молодого человека не выглядел необычным или выдающимся, в то время отречение от светского мира в юном возрасте представлялось делом почти что привычным. Наследство он завещал сестре Каталине и старшему брату Франсиско, Мигель назначался исполнителем.
В самом начале 1602 года жена Мигеля Каталина продала за 10 200 мараведис кусок своей земли своему родственнику Габриэлю Кихаде де Саласару, о котором мы еще расскажем. Сервантеса в это время в Эскивиасе не было. Он приедет чуть позже и будет в конце января этого же года в качестве крестного отца участвовать в крещении Марии, дочери Бартоломе де Ухены и Анны де ла Пелены. Старая знакомая Мигеля Хуана Гайтан станет крестной. Вероятно, она и порекомендовала писателя в качестве «padrino» — крестного, так как сам он редко бывал в Эскивиасе и его близкое знакомство с родителями новорожденной маловероятно.
Жизнь Сервантеса по-прежнему не ладится. Даже те неприятности, о которых он уже давно забыл, снова и снова дают о себе знать. В середине сентября 1601 года королевское казначейство возобновило дело по тем самым 80 тысячами мараведис «малагской» недостачи, за которые Сервантес отсидел полгода в севильской тюрьме в 1597–1598 годах и которые он внес в казну. 24 января 1603 года будет представлен новый запрос.
В связи с этим К. Державин говорит о втором заключении Сервантеса: «Второе заключение постигло его в Севилье в 1597 году по обвинению в недостаче при окончательном расчете по сбору налоговых недоимок. По этому же обвинению он был снова подвергнут тюремному заключению… Сервантес покинул (тюрьму. — А. К.) в первые месяцы 1603 года, унося с собой начатую здесь рукопись „Дон Кихота“».
Мы не имеем сведений о том, что писатель опять оказался за решеткой. Жан Канаважио полагает, что «речь идет, скорее всего, о тюремном заключении 1597 года, после которого казна умножила усилия в надежде получить разъяснения от своего старого агента».
Разыскания Астраны Марина также утверждают нас в мнении, что тюремного заключения не было. В противном случае он бы не мог присутствовать на крестинах в качестве крестного, как полагает В. Багно.
Именно в это время, судя по всему, Сервантес работает над «Дон Кихотом». Жан Канаважио пишет, что «письмо кабальеро своей племяннице, воспроизведенное в 25-й главе первой части, датировано 20 августа, и если Сервантес продолжал следовать своим писательским привычкам, это не может обозначать ничто иное, как только дату его написания романистом».
Дата известна, теперь остается выяснить год. Основываясь на косвенных доказательствах, предположительно это 1602-й. Но главное — роман пишется.
Место обитания его автора — в разъездах. Вероятно, Сервантес делит свое пребывание между Мадридом, Толедо и Эскивиасом, благо все города располагаются недалеко друг от друга.
Сестры Мигеля продолжают жить в Мадриде. Они по-прежнему занимаются пошивом вещей. В начале февраля 1603 года Андреа получает сумму в 788 реалов «от дона Педро де Толедо, маркиза де Вильяфранка — плата за шитье и стирку для него и его жены, 68 штук нижнего белья». Документ подписан Сервантесом, что свидетельствует, что он живет где-то неподалеку.
Семейство Сервантесов решается на отъезд из Мадрида. Ведь Андреа обшивала в основном людей богатых, многие из них находились при королевском дворе, теперь вся клиентура выехала вместе со свитой короля, и потеря ее была равна голодной смерти. Самый разумный выход — поспешить за своими клиентами в новую столицу королевства.
Сервантес работает над романом и присоединится к своим сестрам, дочери и племянницам только в начале лета 1604 года. Он будет размышлять об издании своего детища, когда встретится с Франсиско де Роблесом. В свое время Блас де Роблес выпустил в свет «Галатею», теперь издательский бизнес унаследовал его сын — Франсиско де Роблес. Он имел книжную лавку на Пуэрта де Гвадалахаре в Мадриде, а с переносом столицы в Вальядолид сразу же открыл торговлю, и там Сервантес быстро понял, что это тот, кто ему нужен.
Но для начала было необходимо получить королевскую привилегию на издание романа. Как правило, это занимало три-четыре месяца, что ускорило решение о переезде писателя в столицу. В конце сентября 1604 года королевская привилегия на издание «Дон Кихота» будет получена.
В Вальядолиде к Мигелю присоединится жена Каталина; уладив все имущественные и долговые дела, она переедет в новую столицу королевства. Супруги, так долго жившие порознь, наконец соединятся. Теперь уже до самой смерти Сервантеса.
* * *
Герцог де Лерма, определяя столицей империи Вальядолид, преследовал свои цели. Однако выбор был сделан верно — город действительно имел множество достоинств: удобное стратегическое расположение с хорошими коммуникациями, плодородные земли и население более 60 тысяч человек. Большой урон Вальядолид понес в 1561 году, когда пожар разрушил подавляющее большинство зданий деревянной постройки. Между тем это было и существенным плюсом — город был отстроен заново в соответствии с последними достижениями градостроительства, что существенно улучшило его облик. Так, Пласа Майор
стала жемчужиной архитектурного искусства XVI века. А дворцы и церкви своим количеством и роскошью превосходили мадридские.
С переездом двора в Вальядолид и перемещением всех административно-государственных структур королевства, а с ними чиновников и их семей расширились границы города. Потребовалось дополнительное жилье. И чтобы избежать беды Мадрида — плохих, неказистых построек, всесильный временщик герцог де Лерма приказал, чтобы новые дома строились в три этажа, а их фасады красились в синий и золотой цвета. Естественно, в новых постройках жили исключительно привилегированные сеньоры, все остальные обживали городские предместья, где по-прежнему строили хибары для небогатых и бедняков.
Дом, где жил Сервантес, находился в пригороде Вальядолида. Строение, принадлежащее некоему Хуану де лас Насасу, располагалось далеко не в самом лучшем месте под названием Растро де лас Карнерос, что с испанского можно примерно перевести как «Баранья скотобойня». Местечко имело право на свое имя — там действительно находилась муниципальная скотобойня, вплотную примыкавшая к госпиталю «Ресурексьон»,
где начинается и заканчивается «Новелла о беседе собак». Рядом со всеми этими постройками протекала речка Эгуэва. Грязь кругом была несусветная. В дополнение ко всему на первом этаже дома, где расположилась семья Сервантесов, находилась таверна, куда частенько захаживали мясники пропустить стаканчик-другой.
Вместе с Мигелем жили Андреа и Магдалена, жена Каталина, дочь Исабель, племянница Констанса и служанка Мариа де Севальос. Так уж получилось, но дом, где расположилась семья Сервантесов, заселили сплошь их знакомые и родственники. На втором этаже, над таверной, жил писатель и его близкие. На этой же лестничной площадке поселилась донья Луиса де Монтойя, вдова прославленного историка Эстебана де Гарибая,
со своей дочерью и двумя сыновьями, этажом выше снимала квартиру Хуана де Гайтан, старая приятельница Мигеля, приехавшая из Эскивиаса вместе со всей семьей. На самом верху поселилась некая старуха Исабель де Айала, которая, как вскоре выяснится, была собирателем и хранителем всех слухов и сплетен, бродивших по дому. В общей сложности 20 человек в 13 квартирах.
