Книга Метро 2035: Приют забытых душ, страница 30. Автор книги Юрий Харитонов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Метро 2035: Приют забытых душ»

Cтраница 30

Макаренко пораженно откинулась назад, вглядываясь в молодое лицо паренька, словно видела его впервые. Сова не могла понять, что во всем этом так ее поразило. Словно на душу положили огромный-огромный камень, и он тянет все ее существо вниз, куда-то в неизведанную бездну. Будто это она оказалась виновной в смерти паренька, впервые встреченного в этом диком поселении. Она никак не могла отделаться от чувства, что стала соучастницей убийства ни в чем не повинного ребенка, который даже не знал, зачем его прислали в этот город мертвых, но еще цепляющихся за жизнь и любое топливо людей.

Так или иначе, это Софья приложила руку к только что случившейся трагедии, но некий голосок внутри подсказывал: ты не виновата, ты сделала все, чтобы найти детей, а это – уже не ребенок. По меркам послевоенного времени, пятнадцать лет – это уже вполне сформировавшийся взрослый, способный нести угрозу. А этот парень, Ванька, мало того, что оказался приписан к враждебному лагерю, так еще и некий Черномор – Макаренко очень сомневалась, что с благими намерениями – влиял на работу его мозгов. И тут не важно, добровольно он подчинялся или нет. Он не был собой, а значит, и Софье не перед ним держать ответ.

Не она убила Ивана, а те люди, что замешаны в этом… насилии. Да, именно! Некий Черномор, который овладевает умами детей, заставляет их служить и подчиняться другим людям. Неужели сообщество нефтяников использует этих детей для их блага? Ну уж нет. Следуя приказам начальства и из страха перед Черномором, они будут совершать рейды и убивать выживших за бензин и другую «горючку». Вряд ли они добровольно на это пошли бы – Сова почему-то была уверена, что Иван еще и убивать-то толком не умеет.

Макаренко покачала головой. Нет. Как ей и в голову-то такое пришло? Она ни в чем не виновата перед пацаном. А вот чувство гадливости осталось – от того, что на свете есть люди, которые не брезгуют использовать других в своих корыстных целях, тем более – детей без их на то желания.

Она уверенно пересела на переднее сиденье и завела «хаммер», а потом вновь выехала на Московский проспект и повела автомобиль на юг. Название «Переславль-Залесский» ей уже встречалось, и девушка почему-то была уверена, что выбрала верное направление, впрочем, в этом она убедилась примерно через километр. Справа висела табличка «Ростов Великий – 55 км, Переславль-Залесский – 123 км».

И Макаренко вдавила педаль газа, увеличивая скорость автомобиля: надо убраться отсюда подальше, пока нефтяники занимаются устранением последствий взрыва, да и пока есть бензин в баке. Потом просто придется либо искать другой автомобиль, либо путешествовать пешком. Сто с небольшим километров можно пройти за три-четыре дня, если ничто не помешает. А там… Там надо бы поразмыслить, как управиться с этим гребаным Черномором.

И Сова ехала вперед, лавируя меж старых, гнилых автомобилей, пытаясь справиться с отвратительным чувством жалости к Ивану. Разбитая дорога и пустые дома по бокам лишь усиливали ощущение обреченности.

– Нет, что же так стремно-то? – воскликнула Софья, с силой стукнув по рулю ладонями. Еще раз. И еще. – Что ж за гадство-то такое?! Почему должны погибать дети, чтобы другие уроды жили? И почему виноватой я чувствую себя?

Но мертвый юнец не мог дать ответа. А Черномора следовало искать в Переславле-Залесском. Туда-то Макаренко и поехала.

Глава 9. Как взрослые

Детей выводили единой колонной. Сразу после отбора и когда шествовали по знакомому темному туннелю катакомб, они оживленно и заинтересованно разговаривали между собой, в основном, обсуждая Варю Выдренкову и Колю Ростова, которые почему-то вдруг оказались мутантами – так этот сказал… Черноморов. Но теперь все без исключения шли молча, на многих лицах читались испуг или недоумение, а трехлетний Сема так вообще уткнулся в несущую его сестру – Катю Шестакову и не отнимал лица от ее плеча, как бы прячась от окружающего ужаса. Двор Михайло-Архангельского монастыря был покрыт трупами, которые уже успел слегка припорошить снег. У всех сегодня здесь пали родные, у кого-то мать, у иных отцы, бабушки, дедушки или взрослые братья с сестрами. Все, кто вышел в последний бой – защищать детей от мутантов, были мертвы. Теперь даже Руслан Озимов притих. Его дядя, один из стрельцов, тоже не вернулся из неравного боя с ужасными тварями. Мальчик глядел исподлобья на заснеженные холмики, в которые превратились тела людей и животных, таких разных при жизни и таких похожих после смерти. Как ни крути, а после смерти все становятся холмиками…

Дети тихо и испуганно пересекли двор, следуя за «спасителями», колонну замыкал святой отец. Он наблюдал за детьми не только глазами, но и внутренним взором… тем, каким отбирал их. И ему нравилось происходящее с этими маленькими подонками. При виде смерти они испытывали страх, смятение и ужасное одиночество. Что не могли сделать уговоры или обещания, делала костлявая: убеждала детей в их беспомощности, отчего они становились просто шелковыми, а обескураженность тоже приносила плоды: было легче ими управлять, вбивать в головы нужные мысли. Черноморов внутренне ухмылялся. Желчь, текущая в нем, уже требовала выхода, но сейчас еще рано, нужно подождать, ведь чем дольше дети будут чувствовать себя покинутыми, тем страшнее им будет. А потом он и займется их воспитанием. Слепит то, что требуется, а не что должно вырасти. Ведь когда никакой дисциплины и порядка – это же хаос. А неуправляемые дети – самое отвратительное, что есть на земле.

Василий Степанович еще до Катастрофы столкнулся с подобным хаосом, только помноженным ровно на двадцать два. С отличием окончив педагогический институт, двадцатичетырехлетний юноша устроился по специальности – в школу маленького городка во Владимирской области учителем русского языка начальных классов. Отучил детей ровно год и с тех пор возненавидел и свою работу, и этих мелких «адовых монстров», которых вверило ему руководство. Они оказались неуправляемыми, они держали его за идиота, они насмехались над ним и всячески испытывали его нервы, они видели его насквозь… И были умны, как те мутанты, встреченные им два года назад. Черноморов закончил тот учебный год на грани сумасшествия, а потом случился Апокалипсис и заменил толпу этих маленьких ублюдков на одиночество, когда мужчина скитался по выжженной и опустевшей земле. И не было ни дня, чтобы он не вспомнил тот год… Возможно, он принимал все близко к сердцу и просто был не готов работать с детьми, может, из него получился плохой детский психолог, и все вышло бы по-другому, уделяй он детской психологии чуть больше времени в институте, – кто знает? Так или иначе, он возненавидел своих учеников всеми фибрами души и, оказавшись на Ярославской пустоши, где скитался и выживал годами, Василий зациклился на детях. Он придумывал все новые причины, по которым эти вместилища разнокалиберного дерьма можно ненавидеть еще больше. И к тому времени, как мужчина нашел «Приют забытых душ» и присоединился к его обитателям, многочисленные фантазии и кошмары с участием детей, слившись со старыми обидами, поглотили Черноморова целиком. И потому он без сожаления делал свою работу, ломал маленьких недоумков, прививал им смирение, муштровал, чтобы ни словом, ни делом не могли противиться его воле. И не дай Атом Стронция им позволить себе хоть малюсенькую колкость… Он уничтожит нахала! Он сделает из него безвольного раба, целующего пятки хозяина! Отомстит на всю жизнь, чтобы маленькой твари неповадно было.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация