Расправившись с одним животным, которое неподвижно замерло на месте, Прохоров повернулся к напавшему на Сашку.
– Отец! – надрывно крикнула она.
– Сейчас! – гаркнул он в ответ, чувствуя дрожь в руках. Оружие было уже переломлено, но патроны не лезли в стволы и падали на землю, руки тряслись.
– Отец! – было видно, что дочь держится из последних сил. Руки ее соскальзывали с дерева. Вот-вот тварь дернет ее к себе и сомнет мощными челюстями, попросту раздавит! Нет времени заряжать ружье! И тогда Михаил принял единственно верное решение. Он отбросил в сторону ружье, выхватил из ножен, привязанных к голени поверх ватных штанов, широкий армейский нож и прыгнул на лягуху. Одной рукой воткнул нож в основание языка – мутант запищал в диапазоне ультразвука. Другой рукой мужчина ухватился за верхнюю челюсть, потянул вверх, а ногой, как распоркой, стал отталкивать нижнюю.
Острые, как иглы, но короткие наросты на деснах тут же вспороли перчатку и кожу, но Прохоров не обратил на это внимания. Он вынимал нож и втыкал обратно, в розовый язык. Р-р-р-раз! Широкий взмах, чтобы поглубже вошло лезвие. Р-р-р-раз! Чтобы шире рассечь. Р-р-р-раз! Больше крови! Больше ран! Р-р-р-раз! Чтоб тебе пусто было, царевна, мать твою, лягушка! В остервенении Михаил просто оторвал язык рукой, когда рана стала слишком широкой и язык держался уже лишь на последней тонкой мышце. Лягуха от боли так сильно мотнула головой, что мужчина отлетел на несколько метров. Стукнулся головой о пенек и почти потерял сознание, но тут мутант прыгнул, и сто килограммов чистого веса навалились на охотника, выбив из него дух, но в то же время не дав впасть в забытье. Ярко-алая кровь капала на лицо и одежду, стекала ручьями на стылую землю, превратившуюся из-за падающего мокрого снега в грязь. Существо пыталось убрать отрезанный язык и захлебывалось кровью, но не прекращало попыток ртом захватить голову человека, раздавить в лепешку, смять. Руки Михаила скользили по слизистой коже твари, но не могли ни за что зацепиться. Ни скинуть, ни ударить, ни выстрелить. Нож куда-то отлетел при падении. Мужчина уже дышал с трудом, хрипло, помалу вбирая сжатыми легкими крохотные порции воздуха.
И тут донесся оглушительный выстрел, потом еще один. Лягуха на нем перестала двигаться, но самостоятельно скинуть ее Михаил не смог. Почувствовал толчки: дочь пыталась помочь отцу сбросить мертвую тварь.
И наконец, долгожданный воздух. Такой необходимый сейчас, такой живительный! И дочка прижалась к груди, слушает… Но в этом нет необходимости. Михаил дышал самостоятельно, воздух с хрипом врывался в грудь, будто легкие скрутило в спазмах.
– Папа! Папочка! – Александра сидела рядом и почему-то плакала.
– Все норм, Алекс, – прошептал мужчина, – все норм! Что я говорил?
– Не распускать сопли.
– Никогда и ни в коем случае!
– Да, пап, – дочка вытерла слезы, размазав кровь по щекам. Лицо серьезное, а на губах – улыбка облегчения.
– Все норм, Сашка, все норм, – Михаил вновь откинулся в грязь. – Сейчас полежу чуток, и пойдем. Братьям и сестрам кушать-то надо.
– Ты лежи, отец, лежи, – Алекса, больше испугавшаяся за него, чем за себя, переводила дух. – Потерпят эти дармоеды чуток. Потерпят. Не помрут с голоду.
– Не говори так, дочь, – Михаил поднял окровавленную руку, которой мешал мутанту закрыть пасть, и положил на руку дочери. – Они – твои братья и сестры. Они – твоя семья.
– Знаю, отец. Но тебе отдых нужен. Ты – наш главный защитник и кормилец. Без тебя… – она прервалась, стараясь унять чувства, рвущиеся наружу, потом продолжила: – Без тебя, не знаю, что бы мы делали.
– Жили бы, Саш, жили бы…
Серые тучи медленно плыли на запад, уже окрашивающийся красным. Где-то там садилось солнце, настолько редко выходившее из-за туч, словно оно пряталось от людей, так сильно поглумившихся над Землей. Снег усилился. Крупные снежинки летели сверху, ассоциируясь у Михаила, лежащего на спине, со звездами, несущимися ему навстречу. Будто он – звездный корабль, улетающий навсегда из этой погрязшей в войнах Солнечной системы. Вот было бы здорово действительно свалить с убитой планеты! Вместе с детьми и женами! И основать где-нибудь в миллионах световых лет отсюда новую колонию, новый мир построить, создать новое общество, где не страшно будет жить и, что самое главное, не опасно…
Эх, мечты… Они канули в небытие вместе с прежней жизнью, вместе со всеми фантастами, мечтавшими о лучшем мире, который не будет поражен ядерным ударом.
Михаил страстно любил когда-то фантастику, но никогда не думал, что пророческими окажутся книги о постапокалипсисе, а не, например, о космосе. И потом долго размышлял, за что провидение так жестоко подшутило над людьми, воплотив в жизнь сценарий самого страшного из фантастических допущений. Но, конечно же, он понимал, что виной тому – никакая не судьба, и не разгневанный бог, решивший наказать человечество, а обычные люди, которым доверили самое страшное оружие в мире. Они сами оказались палачами друг для друга… И для миллиардов невинных жертв.
Прохоров нехотя поднялся. Нужно уходить, так как уже вот-вот наступит ночь, а тащиться во тьме по заснеженному полю – та еще радость! Земля пока не промерзла, и падавший снег таял, превращая ее в жижу. Нет ничего изнурительней, чем тащить добычу по такой каше. Поэтому следовало поторопиться.
– Заряжай ружье, дочь! И посматривай по сторонам, а я пока займусь мясом. Нам четырех лап теперь за глаза на месяц хватит, а потом придумаю еще что-нибудь. Ну что, царевна-лягушка! Подавай сюда свою лапищу! Будем примерять на нее хрустальную туфелищу? Или сапог? Или то другая сказка? – он с сомнением посмотрел на жирную склизкую ляжку, а потом уверенно шагнул к мутанту.
Глава 2. Твари
Опять пошел снег! Погода в начале октября совершенно не радовала. Выпал бы уже и лег. Нет же, будет теперь валить и таять еще пару недель, пока, наконец, температура не позволит ему полностью накрыть землю и остаться на долгую зиму. А сейчас ветер и влажность просто сводили с ума: прокрадывались под теплую зимнюю куртку и не хуже мороза забирали тепло. Слякоть мешала нормально идти, дорога превратилась в сплошную жижу. Иной раз приходилось с усилием выдирать обмотанные пакетами армейские берцы из гадкого месива. Но ничего, скоро можно будет согреться.
Софья Макаренко зябко потерла руки в перчатках-варежках. Потом протерла запотевшие горнолыжные очки, поправила респиратор и медленно пошла дальше. Впереди показался металлический каркас моста через Волгу. Еще немного – и девушка окажется в промышленной зоне Ярославля. Теперь надо стать незаметной. Настолько, насколько это вообще возможно. Ничего опасней банды, окопавшейся здесь, Сова, как называла ее в детстве мама, не знала. Но кроме людей, в городе могли находиться и звери. Этих всегда привлекает человеческое присутствие, тем более, большое скопление народу. Поэтому надо быть внимательнее. Любая трещина, подвал, выбитое окно могли означать опасность, а Софье обязательно надо было добраться до местной общины и расшевелить этот рассадник зла и агрессии… А смертельные танцы со зверями Сове были ни к чему.
