– Может, сами скажете?
Я жестом приглашаю его сесть и опускаюсь в кресло.
– Не для посторонних ушей…
– Понимаю, сэр.
– На самом деле мы не знаем почему. Однако есть мысль: Торонто – лишь проба сил. Доказательство того, что у террористов есть ресурсы. Возможно, так они отработали задаток за предстоящую серьезную работу.
Откидываюсь на спинку кресла, давая Лестеру время осознать услышанное. У него глупый вид – подросток, которому надо что-то уяснить, но уяснить он ничего не может, а признаваться не хочет.
– Так почему не убить его? Зачем спасать от покушения в Алжире?
Я пристально смотрю на спикера.
– Не для посторонних ушей, – подтверждает Лестер.
Кину ему косточку.
– Мы не спасали Сулимана Чиндорука, – говорю. – Мы пытались его схватить.
Лестер разводит руками.
– А зачем мешали ополченцам?
– Они не собирались его ловить. Они пытались его убить. Хотели обстрелять его дом из ручных гранатометов.
– И?.. – Лестер пожимает плечами. – Пленный террорист, мертвый террорист… какая разница?
– В данном случае огромная. Сулиман Чиндорук нужен живым.
Лестер опускает взгляд на руки, крутит обручальное кольцо на пальце. Он обратился в слух и не говорит ни слова.
– Из разведданных мы узнали, что ополченцы выследили Сулимана, не больше. Оставалось сесть им на плечи, попытаться сорвать покушение и схватить объект. Атаку-то мы сорвали, однако сам он под шумок улизнул. И да, в бою погиб американец. То, что мы пытались сохранить в тайне, всего за несколько часов разошлось по социальным сетям.
Лестер обдумывает услышанное, прищурившись и кивая.
– Вряд ли Сулиман работает в одиночку, – продолжаю я. – Полагаю, он – исполнитель, а в Торонто просто разогревался. Это была проба сил.
– А мы – основное блюдо, – шепчет Лестер.
– Верно.
– Кибератака… крупнее, чем в Торонто.
– Настолько крупная, что инцидент в Торонто покажется мелким сбоем.
– Господи…
– Сулиман Чиндорук нужен мне живым, потому что он, вероятно, единственный, кто знает, как предотвратить трагедию. А еще он может указать на заказчика и сообщников, если таковые имеются. Просто никто не должен знать то, о чем знаю или думаю я. Мне предстоит дело, чрезвычайно трудное для Соединенных Штатов Америки – сработать незаметно для противника.
До спикера как будто начинает доходить. Он откидывается на спинку дивана с таким видом, словно на руках у него все карты.
– Хотите сказать, что слушание помешает вам исполнить задуманное?
– Несомненно.
– Тогда зачем вы вообще согласились давать показания?
– Чтобы выиграть время. В начале недели вы хотели заслушать руководителей аппарата национальной безопасности, и я предложил взамен себя – лишь бы оттянуть неминуемое.
– А теперь вам нужно еще больше времени.
– Да.
– И мне теперь нужно пойти к своему кокусу и сказать, что мы даем вам отсрочку?
– Да.
– Вот только нельзя говорить почему. Нельзя передать того, что вы рассказали мне. Придется объявить, что я решил вам «довериться».
– Вы – их лидер, Лестер, вот и ведите их. Скажите, что перенос слушания – в интересах нации.
Опустив голову, он потирает ладони. Разогревается, готовясь произнести речь, которую, наверное, раз десять репетировал перед зеркалом.
– Господин президент, – начинает Лестер, – я понимаю, что вам это слушание совсем не нужно, но, так же как у вас есть обязанности, свои обязанности есть у нас. Надзирая над исполнительной властью, мы обуздываем ее. Меня выбрали на этот пост, чтобы я обеспечивал нашу работу. Я не могу вернуться к кокусу и просто скомандовать отбой.
Никакие мои слова не помогут. У Лестера есть план, и он ему следует. Если б в голове у этого человека хоть когда-нибудь зародилась бескорыстная мысль, то, выражаясь языком моей мамы, она умерла бы от одиночества.
Однако я попыток не брошу.
– Если все пройдет как надо, – говорю, – если мы предотвратим теракт, вы встанете рядом со мной. Я на весь мир заявлю, что во имя благополучия страны спикер отринул межпартийные разногласия. В Вашингтоне вы станете для всех примером. Пожизненным спикером.
Лестер кивает, откашливается. Начинает притопывать.
– Но если… – Закончить у него не получается.
– Если все пойдет не так? Возьму вину на себя. Целиком и полностью.
– Я все равно попаду под раздачу, – говорит Лестер. – За то, что отменил слушание, не объяснив причин ни своим людям, ни общественности. Не в вашей власти, чтобы я вышел сухим из воды…
– Лестер, это ваша работа. Знали вы об этом или нет, хотели вы того или нет. Вы правы: гарантий я вам дать не могу. Гарантий нет вообще. Но я – главнокомандующий, и, глядя вам в глаза, говорю: безопасность страны под угрозой и мне нужна ваша помощь. Вы согласны?
Размышляет он недолго. Стиснув челюсти, опускает взгляд на руки.
– Господин президент, я и рад бы помочь, но и вы поймите меня: на нас лежит отве…
– Черт возьми, Лестер, родина – прежде всего! – Я слишком резко вскакиваю на ноги. Накатывает слабость, гнев. – Только силы зря на вас трачу.
Лестер тоже встает. Снова оттягивает манжеты рубашки, поправляет галстук.
– Значит, до понедельника? – Он будто и не слушал меня. Ему сейчас главное – вернуться к кокусу и гордо рассказать, как устоял перед искушением.
Глава 8
Спикер Роудс уходит, а я еще некоторое время смотрю на закрытую дверь. Сам не знаю, чего я от него ждал. Старого доброго патриотизма? Чувства ответственности? Капельки веры в президента?
Ну-ну, мечтать не вредно. В меня больше не верят. Просто невыгодно стало. Людей поощряют двигаться в ином направлении.
Итак, Роудс возвращается в свой угол, чтобы возглавить армию, которой даже толком не управляет. Его собственный кокус дергается от малейшего щебета в соцсетях. Порой и моя партия немногим лучше. Сегодня поддерживать демократию значит вестись на сиюминутные блага «Твиттера», «Снэпчата», «Фейсбука» и круглосуточных новостных циклов. Современные технологии мы используем, чтобы вернуться к примитивному виду человеческих отношений. СМИ знают, что продается хорошо: конфликты и разногласия. Сегодня проще поддаться гневу, а не искать ответы, проще негодовать, чем думать; эмоции оттеняют логику. Ханжеские и ядовитые остроты выдают за откровенный разговор, а спокойные взвешенные ответы кажутся затасканными и неискренними. Вспоминается старый политический анекдот: «Почему вы с ходу отталкиваете людей? – Помогает экономить время».
