– Уровень тромбоцитов продолжает падать. Уже ниже шестнадцати тысяч.
– Ладно, удвою дозу стероидов, как обещал.
– Этого мало. Вас надо срочно лечить.
Я совсем не заметил, как вышел на перекресток, и чуть не угодил под колеса машины. Водитель внедорожника жмет на клаксон.
– До десяти тысяч еще не дошло, – говорю доктору.
– Организм у всех разный. У вас прямо сейчас может открыться внутреннее кровотечение.
– Это вряд ли, – говорю. – МРТ вчера дала отрицательный результат.
– То вчера, а сегодня?
На парковке, где я оставил машину, отдаю работнику талон и плату наличными. Он возвращает мне ключи.
– Господин президент, вас окружают талантливые и способные люди. Уверена, пару часов, пока мы вас лечим, они как-нибудь продержатся. Разве президенты не передают полномочия?
Передают. В большинстве случаев. А мой случай особенный. И врачу я о нем рассказать не вправе.
– Прекрасно понимаю вас, Дебора. Простите, мне надо идти. Держите телефон под рукой.
Завожу машину и выезжаю на дорогу. Движение плотное. По пути думаю о девушке Нине и моей дочери.
Думаю о «Темных веках».
Думаю о предстоящей встрече, о том, чем могу пригрозить и что обещать.
Человек с белой табличкой «Парковка» жестом показывает, куда проехать. Расплатившись, следую указаниям другого работника – тот показывает, где свободное место. Ключи оставляю при себе и, отойдя на два квартала, останавливаюсь у невысокого многоквартирного дома; над входом – вывеска с названием «Кэмден Саут Капитол». Через дорогу ревет толпа.
Улицу с плотным движением перейти оказывается не так просто. Мимо проходит мужчина.
– Кому нужно два? – бормочет он. – Кому два?
Из конверта, который мне оставила Нина, достаю билет на сегодняшнюю игру: «Нэйшнлз» против «Метс».
У входа с левой стороны стадиона «Нэйшнлз парк» зрители под присмотром охранников проходят через рамку металлодетектора; тех, на кого срабатывает сигнал, досматривают с ручными сканерами и просят открыть сумки. Жду своей очереди недолго – игра-то уже началась.
Мое место в секции 104, на галерке. Я привык к самым лучшим местам: VIP-ложа, за «домом» или прямо за скамейкой запасных на линии третьей базы. Впрочем, тут, на трибунах с левой стороны поля, мне нравится больше. Вид естественней.
Оглядываюсь, хотя и понимаю, что зря. Все случится в свое время. Надо просто сидеть и ждать.
В любой другой день я чувствовал бы себя как мальчишка в конфетной лавке. Взял бы «Бада» и хот-дог. Сами пейте свое крафтовое, а на бейсбольном матче нет лучше пива, чем ледяной «Бад», и нет лучше еды, чем хот-дог с горчичкой; с ним даже ребрышки в уксусном соусе, которые готовила мама, не сравнятся. Я наслаждался бы каждым моментом, вспоминая деньки, когда подавал фастболы в университете и мечтал о профессиональной карьере, когда «Ройялс» выбрали меня в четвертом раунде драфта; год в лиге класса АА с «Мемфис Чикс»; как потел в автобусах, прикладывал лед к локтю на ночь в дешевых мотелях, выступал перед трибунами на сотни зрителей, как питался одними биг-маками и жевал табак.
Сегодня пива мне не видать. Пока я жду партнера девушки по имени Нина, в животе все бурлит.
Телефон в кармане джинсов вибрирует. Определяется номер: К. Брок. Кэролайн прислала мне цифру:
Пишу в ответ:
Это пароль и отзыв, значит, «пока все хорошо». Правда, я не уверен, все ли хорошо. На игру я опоздал. Вдруг мой визави пришел и, не дождавшись, ушел? Вдруг мы с ним разминулись?
Однако остается ждать и смотреть игру. Питчер
[19] у «Метс» – талант, но в очередной бросок – сплит-фингер – вкладывает слишком много силы. Первый бэттер
[20] «Нэйшнлз», левша, делает бант
[21]. Подавать надо было высоко и изнутри, но нет же. Питчеру еще повезло, что бэттеру ни разу не удается осуществить задуманное. Наконец, пропустив два страйка, паренек все же отбивает подачу, и мяч летит далеко в левую часть поля, в мою сторону. Толпа инстинктивно вскакивает, но радоваться рано: бэттер отбил мяч слишком низко, и левый филдер «Метс» успевает подхватить его у самой границы поля.
Когда мы, зрители, садимся, один человек – вижу его краем глаза – остается на ногах. Идет в мою сторону. На голове у него кепка «Нэйшнлз», с виду совсем новая. Куда он идет, ясно сразу – на свободное место рядом со мной.
Время пришло.
Глава 22
Киллер под кодовым именем Бах запирается в тесном туалете. С судорожным вдохом падает на колени, и ее рвет.
Глаза горят, в животе – тугой узел. Переведя дыхание, Бах садится на корточки. Думает: не хорошо, так дело не пойдет.
Наконец, найдя в себе силы, она поднимается и втапливает кнопку слива. Потом тщательно протирает унитаз салфетками и смывает их тоже. Чтобы не осталось следов. Ни капли ее ДНК.
Она смотрит на себя в мутное зеркало над мойкой. На голове – парик; белокурые пряди собраны в пучок на макушке. На Бах небесно-синяя форма; не самый лучший вариант, однако выбирать не приходится. Такую носят уборщики в «Кэмден Саут Капитол».
Она выходит из туалета в подсобку. Трое мужчин, которые остались ждать, никуда не делись. На них те же светло-синие рубашки и черные брюки. Один такой накачанный, что грудные мышцы и бицепсы чуть не рвут ткань одежды. Бах он сразу не понравился. Во-первых, заметен, а в ее профессии выделяться нельзя. Во-вторых, наверняка слишком полагается на бычий норов и грубую силу.
Остальные двое – куда ни шло. Жилистые, крепкие и внешне непримечательные. Лица – невзрачные, быстро забудутся.
– Уже лучше? – спрашивает качок. Другие два улыбаются… пока не замечают выражение на лице Бах.
– Лучше, чем будет вам, – отвечает она, – если снова спросите.
Не связывайтесь с беременной на первом триместре, когда ее мучает утренний токсикоз, который, судя по всему, утром не ограничивается. Особенно если эта женщина специализируется на невероятно сложных убийствах.
Бах поворачивается к главному – лысому мужчине со стеклянным глазом. Тот виновато вскидывает руку.
– Обидеть не хотели, не хотели, – заверяет он ее. По-английски говорит с сильным акцентом. Приехал, кажется, из Чехии.
