– У нас два лишних билета, – произносит в наушнике мужской голос.
Два билета – двое раненых.
– Домой отнести сможете? – спрашивает Бах.
– Нет времени, – отвечают. Значит, раны тяжелые.
Наемники должны были уже догадаться: единственный выход – точка эвакуации. Просто запаниковали, не могут сосредоточиться. Возможно, их сбила с толку так не вовремя подоспевшая Секретная служба. А может, затемнение – к которому она, кстати, была готова и переключила прицел в режим ночного видения. Хотя, нельзя не признать, ход впечатляющий. Наземные команды он застал врасплох.
Бах вынимает наушник и кладет его в правый карман тренчкота. Затем достает из левого другой и, вставив его, говорит в микрофон:
– Игра не окончена. Они отправились на север.
Глава 32
– Это… ваши люди, – говорит Стас, бурно дыша; глаза опухли и покраснели. Похож на мальчишку. Да он и есть мальчишка.
– Мои люди не стреляли в твою подругу, – говорю ему, стараясь успокоить его, вразумить. – В нас ведь тоже стреляли. Если б не мои люди, мы сейчас тут не сидели бы, целые и невредимые.
Стас все плачет. Не знаю, кем приходилась ему Нина, но сразу видно, что плачет он не только из страха. Она явно была очень дорога ему.
Я соболезную его потере, но времени горевать нет. Надо помнить об основной цели: от меня зависит три сотни миллионов жизней. Сейчас главное – как-то обратить эмоции Стаса на пользу себе.
Все может резко усложниться. Если Нина в Овальном кабинете говорила правду, то у нее и Стаса были две половинки сведений, два разных куска головоломки. И вот она погибла. Если я потеряю еще и Стаса – если он закроется, уйдет в себя, – то не видать мне вообще ничего.
Водитель, агент Дэвис, сосредоточенно следит за дорогой – непогода разыгралась не на шутку. Агент на переднем пассажирском сиденье, Онтиверос, берет с приборной панели микрофон рации и что-то тихо произносит в него. Джейкобсон, сидящий со мной в задней части салона, прижимает пальцем микрофон в ухе – напряженно слушает сообщение от Алекса Тримбла.
– Господин президент, – говорит затем Джейкобсон, – мы отогнали фургон, на котором приехала девушка. И тело, и машину убрали с места происшествия. Остались только изрешеченная мостовая и расстрелянная полицейская машина. Ну, и еще, – добавляет он, – толпа взбешенных копов.
Наклоняюсь к нему и очень тихо говорю:
– Стерегите тело девушки и фургон. Придумали, как не отдавать труп?
Агент быстро кивает:
– Придумаем, сэр.
– Пусть остается у Секретной службы.
– Ясно, сэр.
– А теперь дай мне ключи от наручников Стаса.
– Сэр? – резко выпрямляется Джейкобсон.
Второй раз не повторяю – президент не обязан. Я молча смотрю в глаза агенту.
Джейкобсон – как и я в свое время – служил в военном спецназе, однако на этом сходство между нами заканчивается. Он постоянно на взводе, но не потому, что того требуют дисциплина или долг, – просто не умеет жить иначе. Он из тех, кто по утрам падает с кровати на пол и с ходу выполняет сотню отжиманий. Солдат в ожидании войны, герой, которому не терпится в пекло.
Наконец Джейкобсон отдает мне ключ.
– Господин президент, может, лучше я?
– Нет.
Показываю Стасу ключ – так вытягивают перед собой раскрытую ладонь, приближаясь к раненому зверю. Мы вместе пережили сильный стресс, но Стас по-прежнему загадка для меня. Я знаю только, что он ушел от «Сынов джихада». Почему – неизвестно. Неизвестно, и что ему нужно. Ясно, что работает он не задаром. Задаром не работает никто.
Придвигаюсь к нему. Слышу запах мокрой одежды, пота и тела. Наклоняюсь и вставляю ключ в наручники.
– Стас, – говорю ему на ухо, – она была дорога тебе…
– Я ее любил.
– Я знаю, каково это – потерять любимого человека. Когда умерла моя жена, мне пришлось двигаться дальше, без остановок. Именно это предстоит нам с тобой сейчас. Время погоревать будет, но позже. Ты ведь не просто так ко мне обратился. Причина, наверное, очень важная, иначе ты не стал бы так рисковать. Ты доверял мне прежде, доверься и сейчас.
– Я доверился – и вот Нина мертва, – шепчет он в ответ.
– Если не поможешь мне, то поможешь ее убийцам.
Парень шумно дышит, а я сажусь обратно на сиденье, покачивая наручниками на пальце.
Джейкобсон вытягивает для меня ремень безопасности, но пристегиваюсь я уже сам. Да эти ребята во всем меня опекают!
Стас, потирая запястья, смотрит на меня уже без ненависти. В его глазах читается нечто иное: любопытство. Удивление. Он понимает: то, что я сказал, – логично. Мы оба были на волосок от гибели, я мог бы бросить его в камеру, допросить и даже убить, а вместо этого уговариваю открыться.
– Куда мы едем?
– В укромное место, – отвечаю; машина тем временем возвращается на шоссе, ведущее на мост через реку Потомак, по пути в Вирджинию. – Туда, где мы будем в безопасности.
– В безопасности, – отвернувшись, повторяет Стас.
– А это что? – резко произносит Дэвис, водитель. – На два часа, велодорожка…
– Какого…
Не успевает Онтиверос договорить, как прямо в середину лобового стекла что-то ударяет с оглушительным всплеском. Окно чернеет. Машина тормозит, вихляя задом. Справа нас накрывает огнем: пули – дун-дун-дун – впиваются в бок нашего «Субурбана».
Глава 33
Под неумолимыми порывами ветра струи дождя бьют наискось, и Бах наклоняет зонт в сторону. Идти приходится медленней, чем хотелось бы.
Так же лило в день, когда впервые явились солдаты.
Она помнит, как барабанили капли по крыше. Как темно было в доме, потому что электричество во всем районе несколько недель как отрубили. Помнит тепло очага в гостиной. Порыв холодного ветра, когда распахнулась передняя дверь. Она еще успела подумать, что это все ветер. Потом раздались крики солдат, выстрелы; на кухне зазвенела, разбиваясь, посуда; отец возмущался, когда его тащили на улицу. Больше Бах его не слышала.
Наконец она у склада, проходит внутрь через черный ход. Ставит зонтик, не закрывая, на бетонный пол ручкой кверху. Из передней части склада, где лежат раненые, доносится ругань: люди кричат друг на друга на непонятном языке.
Впрочем, панику в голосе она узнао́ет всегда.
Бах намеренно громко щелкает каблуками, чтобы ее услышали. Она не хочет выдавать своего присутствия – от старых привычек так просто не избавишься, вдруг ее ждет засада? – но и пугать группу вооруженных до зубов мужчин тоже не дело.
Наемники, заслышав эхо, оборачиваются. Двое из девяти машинально хватаются за оружие.
