На второй половине экрана возникают небольшие помехи, которые через секунду сменяются изображением мужчины: бычья шея и убийственно серьезная мина, ухоженная бородка и лысый череп. Под глазами мешки – возраст ни при чем, просто тяжелая неделя выдалась.
– Господин президент, – произносит он. Его английский безупречен, акцент практически незаметен.
– Рад видеть, Давид.
– И я рад видеть вас, господин президент. Причем не из вежливости – учитывая события последних нескольких часов.
Верно замечено.
– Девушка погибла, Давид. Ты уже в курсе?
– Мы предполагали.
– Зато парень со мной. Назвался Стасом.
– Он так представился? Стас?
– Да. Он не соврал. Ты его засек?
Получив от Нины билет на игру «Нэйшнлз», я позвонил Давиду и сказал, на каком месте буду сидеть. Ему пришлось поднапрячься, но его люди достали билеты на игру и расположились так, чтобы сфотографировать Стаса, а потом прогнать портрет через программу распознавания лиц.
– Есть приличная картинка. Мы считаем, что человек, сидевший рядом с вами на трибуне, – Аугустас Козленко. Родился в тысяча девятьсот девяносто шестом году, в городе Славянске Донецкой области, что на востоке Украины.
– Донецкая область? Занятно…
– И мы так подумали. Его мать – литовка, отец – украинец, рабочий на машиностроительном заводе. О политических пристрастиях сведений нет, в движениях не участвует.
– А что сам Стас?
– Уехал с Украины еще школьником, в средних классах. Гений математики, вундеркинд. По стипендии учился в турецком интернате. Предположительно там и познакомился с Сулиманом Чиндоруком. До того нигде не светился, не сделал и не сказал ничего заметного.
– Тем не менее, судя по твоим словам, он кадр ценный. Состоял в «Сынах джихада».
– Так и есть, господин президент, только о последнем я не спешил бы говорить в прошедшем времени.
Как и я. Ни в чем, что касается Стаса, я не уверен. Чего он хочет и зачем это делает, не знаю. Зато он хотя бы назвался настоящим именем. Однако если Стас и вправду так умен, как мы думаем, то наверняка предвидел заранее, что его личность установят. На самом деле пареньку следует радоваться – ведь, кроме того, что он состоял в «Сынах джихада», предъявить ему нечего.
– Он сказал, что разошелся с СД.
– Именно, что сказал. Вы наверняка не исключаете возможность, что Стас до сих пор с ними? Действует по их поручению?
Пожимаю плечами:
– Да, конечно, вот только… предан ли он им? Он ведь мог убить меня на стадионе.
– Верно.
– За ним тоже охотятся.
– Или вас хотят в этом убедить, господин президент.
– Знаешь, Давид, если это инсценировка, то она чертовски хороша. Не знаю, много ли твоим людям удалось разглядеть у стен стадиона, однако на мосту они вряд ли что-либо видели. Игрой там и не пахло. Нас в любой момент могли убить.
– Я в ваших словах не сомневаюсь, господин президент. Просто хочу, чтобы вы не исключали и другие версии. Сужу по опыту: такие люди – блестящие тактики. Приходится постоянно пересматривать свое положение и мысли.
Неплохое напоминание.
– Что у вас слышно?
Давид не спешит, тщательно подбирая слова.
– Говорят, будто бы Америку поставили на колени. Пророчат судный день. Конец времен. Мы, впрочем, такое каждый день слышим в среде джихадистов: мол, грядет день великого шайтана, совсем скоро грядет, но…
– Что – но?
– Ни разу прежде не называли конкретных сроков. А сейчас мы слышим, что все случится завтра. Так и говорят: в субботу.
Вздыхаю. До субботы осталось меньше двух часов.
– Кто за этим стоит, Давид?
– Точно не скажу, господин президент. Сулиман Чиндорук, как вы знаете, не отчитывается ни перед какими официальными властями, а подозреваемых много. Можно даже сказать, обычных подозреваемых: ИГИЛ, Северная Корея, Китай, моя собственная страна и даже ваша… Поговаривают, будто кризис создан искусственно, в пропагандистских целях, дабы оправдать военное возмездие.
– К чему ты больше склоняешься? – спрашиваю, хотя, в принципе, и сам уже знаю ответ. Распространение слухов, передача секретных данных так, чтобы их перехватила вражеская разведка. Контршпионаж в самом своем коварном проявлении, тончайшие методы работы. На всем этом – печать одной страны.
Давид Гуральник, руководитель Ведомства разведки и специальных задач, «Моссада», делает глубокий вдох. Словно бы подчеркивая драматичность момента, экран ненадолго подергивается вуалью помех.
– Вероятнее всего, за его спиной Россия, – говорит наконец Давид.
Глава 40
Закончив разговор с руководителем «Моссада», собираюсь с мыслями. Предстоит встреча со Стасом, и обыграть все можно по-разному; нет только времени на утонченность.
Давид говорил про субботу. До нее – полтора часа.
Встаю с кресла и уже поворачиваюсь к двери, как вдруг меня накрывает волной головокружения, будто кто-то раскрутил стрелку моего внутреннего компаса. Хватаюсь за край стола и выравниваю дыхание. Тянусь в карман за таблетками. Где они?!
В кармане их нет, а запас остался в сумке, в машине на парковке при стадионе.
– Проклятье. – Набираю номер Кэролайн на телефоне. – Кэрри, мне нужны стероиды. В Белом доме их нет, а пузырек я потерял. Звони доктору Лейн. Может, у нее зава…
– Я все сделаю, господин президент.
– Отлично.
Нажав «отбой», я покидаю звуконепроницаемый кабинет. Осторожно иду по коридору к зоне отдыха под лестницей. Стас сидит на диване: по виду, так обычный неопрятный подросток, отдыхающий у телевизора.
Вот только он не подросток, и совсем не обычный.
По кабельному каналу идут новости: рассказывают о покушении на короля Саудовской Аравии Саада ибн Сауда и растущих беспорядках в Гондурасе.
– Стас, – говорю я. – Вставай.
Он поднимается и оборачивается ко мне.
– Кто на нас напал? – спрашиваю.
Убрав с лица патлы, парень пожимает плечами:
– Не знаю.
– Не прикидывайся дурачком. Начнем с того, кто послал тебя. Ты говоришь, что больше не общаешься с Сулиманом Чиндоруком и «Сынами джихада».
– Верно. Больше не общаюсь.
– Тогда кто тебя подослал?
– Нас никто не подсылал. Мы пришли по собственной воле.
– Зачем?
– Разве не ясно?
Хватаю одной рукой его за грудки.
– Стас, сегодня погибло много людей, включая девушку, которая была тебе дорога, и двух агентов Секретной службы, которые были небезразличны мне и у которых остались жены и маленькие дети. Так что лучше колись…
