– Тут вы правы. Мы все еще ничего не выяснили. С момента диверсии прошло всего два часа, мы работаем. Постараемся найти ответ как можно скорее.
Сегодня «как можно скорее» приобрело новое значение.
– Господин президент, – продолжает Сэм, – мы связались со всеми газовыми компаниями – насчет систем безопасности газопровода. Команда экстренного реагирования работает с ними по протоколам устранения последствий ЧП. Надеемся, что сумеем предотвратить подобное в будущем.
– Господин президент. – Алекс касается моей руки. Наш внедорожник доехал до вертолетной площадки на востоке Вирджинии. На ней, подсвеченный огнями, стоит величественный бело-зеленый вертолет ВВС.
– Сэм, пока возвращайся к работе, – говорю. – Постоянно держи в курсе Кэролайн и Лиз. Но только их. Понял?
– Да, сэр. Отключаюсь.
Окошко с Сэмом закрывается, и окошки Кэролайн и Лиз становятся крупнее, занимая опустевшую часть экрана.
Оборачиваюсь к Алексу:
– Сажай Стаса на борт. Я сейчас.
Когда Алекс наконец выводит Козленко наружу, я обращаюсь к Кэролайн и Лиз:
– На кой им взрывать авиазавод подрядчика Минобороны?
Глава 48
– Понятия не имею, – отвечает Стас на тот же вопрос.
Мы сидим друг напротив друга в мягких кожаных креслах кремового цвета, на борту военного вертолета, который тихо набирает высоту.
– Мне об этих действиях ничего не известно, – говорит Стас. – Я в них не участвую.
– Взлом газотранспортной системы, систем подрядчика Минобороны… Ты такими вещами не занимался?
– Если говорить в общем, то да, мы таким баловались, господин президент… Значит, адресный фишинг? Изначально метод довели до ума китайцы. Они же вроде пытались взломать вашу газотранспортную систему?
То же говорил и Сэм Гэбер.
– О том, что пытались сделать китайцы, каждая собака знает, – говорит Стас. – Мы ничем таким не занимались. Точнее, я ничем таким не занимался.
– Сулиман Чиндорук без тебя сумел бы взломать нашу газотранспортную систему?
– Еще как. У него целая команда умельцев. Может, я и был самым умным из них, но речь-то об элементарных вещах. Прикрепить к письму вложение с вирусом, отправить адресату и надеяться, что тот его откроет.
Ох уж этот кибертерроризм, просто «дикий, дикий запад»… Новый пугающий фронтир. Теперь любой, сидя в пижаме на диване, может подорвать безопасность целой страны.
– Ты ведь не знал, что будет в Лос-Анджелесе?
– Нет.
Откидываюсь на спинку кресла.
– Значит, не в курсе, как дело было?
– Нет, – говорит Стас. – Я не понимаю, какой прок взрывать завод, строящий для вас самолеты.
Нельзя не согласиться. Какой смысл уничтожать промышленное предприятие?
Что-то тут не так.
– Ладно, Стас. – Тру глаза, борясь с усталостью после вливания тромбоцитов, борясь с отчаянием от того, что не знаю, к чему готовиться. – Так расскажи мне. Расскажи, как ты внедрился в наши системы и какого ущерба стоит ждать.
Наконец появилась возможность поговорить. С тех пор, как мы встретились на стадионе, нам мешали стрельба, засады на дорогах и мой полуночный обморок.
– Сразу скажу, что наши приемы куда тоньше, чем зараженные имейлы, – начинает Стас. – А еще – что название «Темные века» подобрано очень метко.
Глава 49
В надежде прогнать сонливость от лекарств заставляю себя проглотить кофе. Я должен быть собран и начеку. Следующий шаг может стать решающим.
Занимается рассвет, окрашивая облака в изумительный огненно-рыжий оттенок. В иной ситуации этот вид потряс бы меня до глубины души, вновь напомнив о величии природы и о нашем скромном месте в ней. Однако облака напоминают о взрыве в Лос-Анджелесе, который я видел на видео через спутник, а восходящее солнце – о том, что стрео́лки неумолимо движутся дальше.
– Нас готовы принять, – сообщает Алекс, переговорив с кем-то по головной гарнитуре. – Центр связи защищен. Технический штаб защищен. Площадка зачищена и защищена. Заграждения и камеры на месте.
Вертолет без помех садится на специальную площадку – квадратный участок посреди обширных лесов на юго-западе Вирджинии. Мы на земле моего друга, венчурного капиталиста, который – как он сам признается – ни черта не смыслит в «компьютеротехнике», но увидел в ней перспективу, вложил миллионы в стартап, занимавшийся программным обеспечением, и заработал уже миллиарды. Сейчас мы там, куда он сбегает от мира – с Манхэттена или из Кремниевой долины, – порыбачить на озере и поохотиться на оленей. Больше тысячи акров вирджинских сосен и луговых цветов; охота, прогулки на лодках, долгие пешие переходы и привалы у костра. Мы с Лилли приезжали сюда через несколько недель после смерти Рейчел, сидели на пирсе и долго гуляли, пытаясь справиться с потерей.
– Кажется, мы первые, – замечаю я Алексу.
– Так точно, сэр.
Вот и хорошо. Мне потребуется хотя бы несколько минут, чтобы привести в порядок себя и свои мысли. Сейчас ошибки недопустимы.
В следующие несколько часов мы, возможно, изменим ход мировой истории.
К югу от места посадки есть тропинки, ведущие к лодочному сараю и пирсу; они скрыты в чащобе. К северу – хижина, построенная больше десяти лет назад из сосновых бревен. За прошедшее время желто-коричневая древесина потемнела, став по цвету ближе к оранжевому, и сейчас почти сливается с рассветным небом.
Место замечательное и с профессиональной точки зрения Алекса – сюда невозможно проникнуть. С юга и запада подступы перекрыты тридцатифутовым забором под напряжением, оснащенным к тому же камерами и датчиками. С востока – широкое озеро, а на пристани – агенты Секретной службы. А чтобы добраться до нас на машине, придется в конце концов съехать на нигде не отмеченную проселочную дорогу, перегороженную транспортом Секретной службы.
Охрану я потребовал минимизировать. То, что вскоре произойдет, должно оставаться тайной, а Секретная служба не может не выделяться, особенно в полной боевой готовности, – на то она и Секретная служба. Нам, впрочем, удалось найти баланс между защитой и незаметностью.
На подгибающихся ногах я иду по тропинке, которая чуть забирает вверх. Штатив с капельницей несу в руке, потому что катить его по густой траве не очень удобно. Воздух тут совершенно иной: свежий, чистый, напоен ароматами диких цветов, – и хочется забыть на мгновение, что мир на пороге катастрофы.
На краю лужайки примостилась большая черная палатка. Если б не цвет и не маскировочная сеть, можно было бы решить, что готовится вечеринка под открытым небом. Здесь пройдут тайные переговоры – с глазу на глаз или удаленно, за барьером помех, которые заглушат посторонние сигналы и не дадут подслушивать.
