70 процентов… 80 процентов…
Я закрываю глаза, а когда открываю, на интерактивной доске надпись:
Сканирование завершено
Файлов обнаружено: 0
– Что ж, неплохо. Пока что ни один файл не пострадал.
– Теперь надо убедиться, что вирус посчитал работу выполненной и удалился, – говорю я.
Стас, который все это время молча стоял в углу, задумчиво потирая подбородок, подает голос:
– Нужно снова удалить вирус. Поскольку свою функцию он выполнил, то сопротивляться не должен.
– Или же он опять активируется, – возражает Девин и поясняет для меня: – Пойдет по второму кругу.
– В этом случае, – говорит Стас, – запустим проверку еще раз, но удалять не будем.
Только теперь я понимаю, зачем им такая груда компьютеров. Каждый шаг, каждая тактика предполагает различные варианты развития событий, и следует их все предусмотреть и протестировать.
– Давайте сначала сделаем, как я предлагаю. Возможно, вирус в спячке и ничего…
Тут же разгорается спор, причем на нескольких языках. У каждого компьютерщика свое мнение. Я поднимаю руку и повышаю голос:
– Так, тихо! Делаем, как сказал Стас. Попробуем удалить вирус еще раз и посмотрим, что из этого выйдет. – Киваю Девину. – Давай.
– Ладно.
Девин подводит курсор к файлу Suliman.exe – единственному активному файлу на компьютере – и нажимает «удалить».
Иконка пропадает.
Ведущие киберспециалисты мира дружно ахают, удивленно взирая на пустой экран.
– Чтоб тебя! – вырывается у Кейси. – Вы не представляете, сколько раз мы пытались от него избавиться!
– Примерно пятьсот?
– И в первый раз у нас получилось.
– Гаденыш мертв? – бормочет Девин.
Он начинает яростно что-то набирать на клавиатуре. На доске мелькают окна – так быстро, что у меня рябит в глазах.
– Гаденыш мертв! – провозглашает он наконец.
Я сдерживаю радость и не позволяю себе расслабляться. Еще не всё.
– Теперь надо восстановить оставшиеся файлы, – говорит Кейси. – Посмотрим, ушел наш киллер или нет.
– Ага, восстанавливаю помеченные к удалению файлы. – Быстрый перестук клавиш напоминает стрекот сверчка. – Кроме вируса, естественно.
Я в волнении отворачиваюсь, все остальные напряженно молчат.
Смотрю на телефон: прошло 28 минут. Никто так и не позвонил. Ничего не понимаю. Конечно, я и не ждал, что кто-то сознается сразу. Признать свою ошибку и покаяться в ней – серьезное решение, моральный подвиг. Такое за минуту не делается.
Однако неужели не ясно: мы все равно поймаем его и предъявим обвинение в измене? Последствия будут ужасные: тюрьма, позор. А каково родным?.. Я же предлагаю полное помилование, которое избавит не только от суда и от смертной казни, но и от позора. Я пообещал, что все останется тайной. Никто не узнает о предательстве. А если тут замешаны еще и деньги, их можно оставить себе. О чем тут вообще можно раздумывать? Неужели они мне не верят?
– Господин президент, – окликает меня Девин.
Я оборачиваюсь, он указывает на экран: несколько окон со свойствами файлов.
– Нулей нет, – констатирую я.
– Нет, – подтверждает Девин. – Все файлы успешно восстановлены, и вирус их больше не трогает!
– Ура! – Кейси вскидывает вверх кулак. – Обманули поганца!
Все принимаются обнимать друг друга и бурно радоваться, высвобождая накопившийся за последние часы стресс.
– Вот, я же говорил: отличная идея, – смеется Девин.
У меня в кармане вибрирует телефон.
– Готовьтесь к настоящему запуску! – кричу я Девину, Кейси и остальным. – Подключайте ребят в Пентагоне и работайте.
– Так точно, сэр!
– Сколько вам нужно? В минутах.
– Немного, – отвечает Кейси. – Минут двадцать-тридцать. Не так все это быстро…
– Поторапливайтесь. Зовите, когда будете готовы.
Я выхожу из комнаты, чтобы ответить на звонок.
С момента разговора прошло двадцать девять минут. По всей видимости, наш предатель держался до последнего.
Достаю телефон из кармана и смотрю на экран:
«Лиз ФБР».
Глава 93
Я выхожу из штаба в коридор и принимаю вызов от человека, в невиновности которого не сомневаюсь.
– Господин президент.
– Директор Гринфилд.
– Мы только что разблокировали второй телефон Нины, – сообщает Лиз.
– Хорошие новости есть?
– Будем надеяться. Сейчас извлекаем содержимое карты памяти. Скоро направлю вам отчет.
И все-таки, зачем Нине два телефона?.. Непонятно.
– Там должно быть что-то очень важное, Лиз.
– Такое вполне возможно, сэр.
– Не «возможно», а «должно».
Я смотрю на часы. С моего предложения о помиловании прошла тридцать одна минута. Никто до сих пор не сознался.
Глава 94
Бах сидит среди сосновых ветвей и ждет. Перекрестье прицела наведено на заднюю часть дома.
«Где же вертолет?»
Какая была возможность!.. Теперь она уверена – тот тощий растрепанный парень, который вошел в домик вслед за президентом, и есть ее мишень. Еще несколько секунд, и дело было бы кончено – здравствуй, новая жизнь…
Однако в голове всплыло наставление Ранко: «Лучше вообще не стрелять, чем промахнуться».
Осторожность превыше всего. За прошедшие несколько часов парень вполне мог выйти еще раз, и уж тогда бы она не мешкала. В любом случае первоначальное решение – не ошибка.
В наушниках тихо играет гавот из третьей сюиты ре-мажор в исполнении Вильгельма Фридемана Херцога. Запись сделана двенадцать лет назад на мастер-классе для детей-скрипачей, обучающихся по методу Судзуки. Сама по себе композиция далеко не самая ее любимая в творчестве немецкого композитора: по правде говоря, сюиту лучше слушать целиком в исполнении оркестра, а не только лишь скрипичное соло. Однако пьеса не отпускает. Бах помнит, как разучивала ее на маминой скрипке: сначала неуклюже, но со временем, когда набор звуков превратился в нечто плавное и даже лиричное, – намного увереннее. Она помнит, как мама стояла рядом и ненавязчиво подсказывала ей или поправляла смычок.
– Следи за смычком!.. Слишком широко!.. Сначала сильно-сильно, теперь чуть-чуть… Еще раз… ровнее, драга, ровнее… медленнее пальцами, а вот смычком – быстрее, быстрее!.. Давай, драга моя, покажу.
