– Да какой стол?! – разъярился я. «Рядом наших пацанов убивают, а они устроили “угадай мелодию”».
– Когда вам… Тебе кличку вручали – Костыль, – сказал солдатик.
И тут я вспомнил его. Это был тот солдат-сопля, что просил меня не ходить на разборки с «дедушками», а потом уже я его вытаскивал из каптерки, спасая от показательной «порки».
– Да, перевернул. Я же случайно, с кем не бывает, – соврал я. Мы одновременно улыбнулись.
– Вообще, сидеть за столом с этим уродом, Пятном, и мне не хотелось, – признался Ренат. – Как оно там, кстати, поживает? Воняет, как всегда?
Солдатик понемногу оживал. Конечно, я его не узнал: по сравнению с тем хлюпиком, передо мной сейчас сидел хоть и щуплый по-прежнему, но нормальный пацан: после боя, потери друзей и ранения в живот, он не ныл, не причитал и не жаловался.
– Так, это, дембель, все такое… – сказал солдатик. – Я его в сторонку отозвал, достал гвоздь и сказал: «Пятно, ты меня можешь с друзьями избить, но я тогда выколю тебе глаз. Выбирай, левый или правый».
– Чего, реально так и сказал?! – удивился Ренат. Я же напрягся, заметил какое-то движение возле Цеха.
– Ага. А гвоздь здоровый был – десятка. У меня отец на стройке работает, я с гвоздями еще в детстве игрался – кто-то кубиками, а я шурупами, болтами…
– Паша, а если бы они тебя до смерти забили? – медленно спросил я. Одновременно слушать парня и наблюдать за обстановкой было тяжело.
– Я ж не дурак. Я, это, посмотрел, как начмед печется о своих, и попросил его меня подстраховать. Пятно-то «один на один» не захотел, дал заднюю, выбежал за своими шакалами, а Зуб ему такой: хоп – и подножку сделал. Повалил его на пол и говорит: «У меня в части – борьба с травматизмом. И если ты не понял намека, то поверь, я тебе точно глаза испорчу».
– Хитер, – прокомментировал Ренат. Он перевернул свою флягу – пустая. Я тоже мучился от жажды, язык потрескался, как асфальт на солнцепеке.
– Это… Несколько дней стремно было, аж спать не получалось. Да и его прихлебники все в толк взять не могли, почему он меня не трогает. Короче, я достал бутылку водяры и ему, типа, подарил, – продолжил солдатик.
– Дал заднюю? – недовольно переспросил Бара.
– Зато Пятно рассказал всем в курилке, что я – нормальный пацан. Водяра, видать, помогла. Он перед своими так отмазался, не показал слабость…
– Я таких, как Пятно, табуреткой бил. Помогает, – набычился Ренат, – а ты им… водяру.
– Да ладно, Бара, отстань от человека. Вон, можешь у него мою флягу взять, – заступился я за солдатика. Говорить уже не хотелось, раздражали крики раненого фризовца, будто рядом кто-то шкрябал ногтем по стеклу.
– Не, ну что, разве не так!? – удивился Ренат. Солдат кинул ему флягу, та упала на битый кирпич.
– Ты оцени свою мышечную массу и его. Тебя трактором переедешь – и ничего тебе не будет. А он легкий. Вот и приходится ему смекалку включать и находить общий язык с такими, как Пятно. Понимаешь, Бара?
Говорил я тихо и медленно. Очень хотелось пить, да и ноги уже не держали. Я прислонился к стене, а они все равно тряслись. На меня накатила неимоверная усталость. Я почувствовал вдруг тяжесть последних дней, которые слепились друг с другом в полосу препятствий: беги, стреляй, убеждай – и так по кругу.
– Я не трус, – твердо произнес Паша. – Костыль правильно объяснил. Я искал выход, и я его нашел.
– Табурет лучше, – уперся Баранов. Помахал мне флягой.
– Занят, – отклонил я его предложение. – Возле Цеха что-то не так…
– У меня чисто, – произнес через минуту Ренат. Солдатик подобрался, сел на корточки. Гримаса боли исказила его лицо, но он старался быть полезным.
Из ворот Цеха вышли солдаты. Развалины построек мешали мне в деталях рассмотреть происходящее, поэтому приходилось домысливать, собирать из кадров целый фильм.
Двое. Их вывели, пинками заставили снять бронежилеты, верхнюю часть формы. Движения вялые – видимо, оглушенные были наши бойцы, так бы не дались. Послышался шум на нашей лестнице, удар по двери: Ставр подал условный сигнал. Майор ввалился в комнату и сразу же спросил:
– Кто?
– Не разобрать… – ответил я. – Что делать будем?
– Через минут двадцать наступит темнота – и через крышу прорвемся к нашим в Цех. Дальше организуем отход, ну и сами уберемся. Новый год желательно встретить дома, – спокойно разложил ситуацию по полочкам Ставр. «Да, – с грустью подумал я, – вертолетик не прилетит, а сам майор всех бандитов не перестреляет. План простой, как и вся мой жизнь».
– А на крыше чисто? – спросил Ренат.
– Почти. На нашей – только снег, а вот на Высотке есть «тело»…
Ставра перебил голос из репродуктора:
– Десять сдались. Остальных, давай, выкидывай! – произнес Карим Волк.
Из огромного окна Цеха вдруг вылетел солдатик, ныряя, словно в бассейн, вниз головой. До заснеженной земли он не долетел. Черный кабель, привязанный к ноге, натянулся, и солдат повис.
– Так будет с каждым. Сдавайся, майор!
Я посмотрел на Ставра, впервые наблюдая, как меняется человек за долю секунды. Майор словно потемнел, в глазах его зажглись огоньки безумия. Я уже знал: командира накрывает волна лютой ненависти.
В этот же момент кто-то из бандитов ринулся к раненому фризовцу. Тот уже затих, от потери крови потеряв силы. Я уже заждался его выслеживать. Старая уловка – ловить на раненого… Мой автомат с радостью выплюнул пули, точно понимая, что еще на двоих отморозков станет меньше на этом проклятом свете.
3
Стены сотрясались от выстрелов. Ночь настойчиво заполняла все кругом тьмой, но огонь костровых бочек и пальбы освещал территорию.
– Один остается, создает обманку. Стреляет из автоматов, пистолета, кидает гранаты. Разрешаю даже из дробовика пальнуть, как будто патроны закончились, – чеканил Ставр. Насчет последнего он, кстати, был не далек от истины.
– Кто остается? – спросил Баранов и похрустел шеей, словно намекая, что согласен выполнить любой приказ.
– Зарубко, – сказал Ставр. Взгляд у него был странный, как у психически больного человека или религиозного фанатика.
– Почему? – удивился Ренат.
– Кузьма – проводник. Его задача – вывести людей через поля с аномалиями. Я умею убивать лучше вас всех вместе взятых. Я собирался оставить тебя, самого здорового, но…
– Я справлюсь, товарищ майор, – тихо произнес Паша.
– Сильно не геройствуй. Нам десяти минут хватит. Получится – уходи на НИИ, – пророкотал Ставр.
– Хорошо. Мне бы гранату и еще… Костыль, попить, если дашь, – сказал солдат.
Я достал последнюю «эргэдэшку», погладил ее ребристый бок и протянул раненому бойцу. Ренат отдал ему мою флягу.
