– Он сказал… – я облизал пересохшие губы, – что вы дегенераты…
Ренат сразу просек, что мы получили иммунитет и нас не забьют, как быков на скотобойне. Вот и высказался. Черт. Я вдруг осознал весь ужас ситуации – мы попали в плен к местным отморозкам. Эти уроды пускали в расход сталкеров, бросали их трупы в ямы, позволяя собакам и другим мутантам лакомиться человеческим мясом. Резали, жгли и выворачивали сизые кишки своих жертв наружу. И все ради одного – найти лабораторию.
– Люди с признаками биологических, психических и социальных отклонений… Выродки…
Глаза еще слезились, в горле першило.
«Странно – не слышно Ставра. Неужели погиб наш командир?!»
Я узнал ответ на этот вопрос через минут пятнадцать. Нас тащили, пинали и гнали по улице. Свежий воздух помогал прийти в себя.
Я часто падал, цепляясь за бетонные огрызки и какие-то железяки.
По сторонам я смотрел будто через запотевшее стекло: красный огонь в бочках, лучи фонарей; снег, смешанный с грязью; три здания, которые нас окружили, словно великаны; труп фризовца, на которого я нечаянно наступил.
Я обернулся, за мной гнали Рената, а вот Ставра тащили под руки. Голова его безвольно болталась. Но даже в таком состоянии майор вызывал у фризовцев страх.
Нас привели к перевернутому на бок «зилку».
– Раздеть их, уродов!
Я оттолкнул фризовца, получил тут же удар по голове.
– Снимай форму, фраерок!
– Облезешь, – ответил я. Мне стало ясно, что теперь без разрешения наемников или Гунча нас бить уже не станут. Значит, можно было не сдерживать себя в высказываниях.
Блеснуло лезвие ножа, полетели куски моего маскхалата. Меня вытряхнули из бронежилета, распахали форму. Мокрая от пота, она легко поддалась острому лезвию. За ней отправились военный темно-синий гольф, футболка. Стащили и мои фирменные «берцы». Я же мечтал только об одном в эти мгновения: «Гранату бы сейчас – и все, ухандокать этих тварей».
В голове бушевала метель. Холод накинулся на мое разгоряченное тело. Нас допинали до машины и крепко привязали к остову веревкой.
– Где ваш главный? Где – Батя?
Я увидел Карима Волка. Именно он и бросил мне в лицо снег. Хотя глаза все еще слезились, все казалось размытым, но я сумел рассмотреть своего врага: черная борода, нос крючком, взгляд властного человека, который привык применять силу; белозубый оскал.
– Слабаки… – сказал я.
– Кто слабаки? Я слабак? – спросил он добродушно, но перестал скалиться.
– Фризовцы. Без вас – они слабаки. Ваши же забросали нас светошумовыми? – спросил я. Ночной холод набросился на мое голое тело. Я вывернулся, посмотрел на плечо: длинная борозда, пуля прошла по касательной, содрав кожу, рана сильно кровила и болела.
Меня поставили на колени, вернее попытались. Не получилось. Я сразу же уселся обратно на снег, поджал под себя ноги. Ренат ворочался, старался вырваться. Ставр же лежал ничком, его лицо было залито кровью.
Я начал перебирать пальцами узел веревки. «Нет, затянули намертво, так, словно не собираются никогда развязывать. Так и есть, пустят нас в расход».
– У меня дома ручей бежит. Холодный, руку засунешь и чувствуешь, как мясо от кости отходит. Зато прозрачный, видно каждый мелкий камень. Вот я сейчас смотрю в него и вижу себя лет двадцать тому назад. Наглый был, думал, весь мир подомну! Я старею, а ручей бежит, и будет бежать… Не боишься, что я тебе уши обрежу за такие слова?
Каждая фраза Карима внушало тревогу. Да кого я обманываю? Страх. Я почувствовал, как начал дрожать.
– Свиней бояться – колбасу не есть.
Волк замахнулся, но его открытая ладонь замерла перед моим носом. Наемник взялся за него и крепко сжал. Аж слезы снова из глаз брызнули.
– Взять бы и оторвать…
Его прервали окрики.
– Давайте шевелитесь, тухлые! Сколько мне еще ждать!
– Сам просил свинью, вот теперь и разбирайся, – сказал Карим. Он снова оскалился, показав полоску белых зубов. Встал, приблизился к Ренату. Тот еще ворочался, старался дернуть веревку посильнее. Волк мимоходом толкнул его, и голова Рената проверила мост «зилка» на прочность.
Карим присел возле Ставра, провел пальцем по его шраму. Но тут все мое внимание поглотил тонкоголосый фризовец, тот, что кричал в громкоговоритель. Я в своей жизни видел много людей. Встречались худые, что, как говорится, могли за шваброй спрятаться. Или, наоборот, широкие в кости, под центнер, и даже больше. Но такого я еще не видел.
Огромный мужик, килограммов за двести. Толстые ноги. Ляжки, трущиеся при ходьбе друг о друга. Пальто расстегнуто, живот – огромный шмат сала, свисающий до самой мошонки.
– Ставь! Заколебал уже бегать вокруг меня. Да, рядом с этим, длинным. Не так близко!
Несколько бандитов кружили вокруг жирдяя. Бросили рядом со мной ящик, сверху положили одеяло.
Носитель стратегических запасов жира плюхнулся на этот импровизированный стул. Теперь я мог рассмотреть и лицо Главного Бугра. Его лысая голова на таком большом теле выглядела недоразвитой. При свете костров из бочек и нескольких ярких фонарей я внимательно изучал главного урода Зоны.
Это был Гунч. Человек, который подчинил себе фризовцев, смешал их со своей бандой. Человек, который заключил сделку с наемниками, что не удавалось никому раньше. Именно он послал урку Чеса найти Семена-Крадуна. Именно у него хватило возможностей перекрыть Границу и не дать уйти сталкеру с информацией про лабораторию.
Вокруг нас суетились: Карим Волк и наемник, который меня конвоировал до машины; Бугор со своей свитой; остальные фризовцы, как я понял, были рангом ниже. Все эти люди сновали, мельтешили, переругивались. Собирали добычу, стаскивали в кучу трупы наших солдат.
Я продолжал смотреть на Гунча, на его безобразный тройной подбородок, но самой отталкивающей деталью, приковывающей взгляд, была нижняя челюсть, с которой будто срезали кусочек. Я даже решил, это врожденный дефект, но заметил послеоперационные швы. Они тонкими ниточками обрамляли сморщенную щеку.
– Ууу, животное, – пропищал Гунч. Голос его был тонкий, но звучал уверенно.
Я глянул Бугру в глаза. Волевой у урода был взгляд. Он вылупил на меня свои заплывшие жиром зенки, словно разделывал на кусочки и выбирал, с какого края начать пожирать. Странно было, что две такие сильные личности, как Гунч и Карим, работают заодно. Такое могло стать возможным только при одном условии – большой куш на кону.
Я пытался не дать вырваться на волю чувствам, особенно страху. Страху, от которого хотелось выть, биться в истерике, умолять отпустить.
– Рыба, – выдохнул я.
Напрягся, заставляя кровь быстрей бежать по сосудам. Стало теплее.
Гунч вальяжно указал толстым пальцем на меня, в свете огня блеснул золотой браслет. Я впервые видел в Зоне украшения. Сталкеры, да и остальные, носили кресты, иногда кольца. Но так, ради понтов – золотой браслет…
