– Например? – спросил я нервно.
– Например, подползать ко мне на коленях по битому стеклу. По молодости творили и не такие глупости, – пояснил он. – Этот поворот ведет в Деревню?
Мы остановились. Овод ушел от моего вопроса и тем самым подтвердил – его братва рубилась тогда в больнице. Значит, Сева верно намекал на противостояние авторитета с Большой земли и Бугра всея Зоны.
– Да, этот, – ответил я на его вопрос и добавил свой: – Что дальше, уважаемый Олег Владимирович по кличке Овод?
– Дальше, Кузьма по кличке Шах, мы с вами встретимся с Гунчем и испортим ему настроение.
– Я могу и так испортить. Слухи ходят по Зоне, что пуля, прилетевшая в голову, резко ограничивает передвижение индивидуума, – сказал я.
– Вы со мной торгуетесь? – весело уточнил Овод, словно я шутку сказал. Или глупость.
– Решаю все дела сразу, напрямик, – спокойно ответил я и заметил, что мой тон ему не нравится.
– Кузьма, я очень уважал Севу за его интуицию. Не заставляйте меня разочаровываться. Поверьте, такую характеристику, как ваша, он мало кому давал… Вы вольны уйти и попытаться напасть на нашу сходку. Это, правда, будет глупо. Если же вы поприсутствуете и ответите на все наши вопросы, то получите хороший шанс не только остаться в живых, но еще и увидеть рождественское чудо… Вы верите в чудеса?
– Смотря в какие, – осторожно ответил я.
– Например, большая часть людей, которая сейчас осаждает НИИ Метпром, уйдет отмечать Рождество.
– Нет, в такие чудеса я не верю, – ответил я, понимая, что большего сейчас не добьюсь. Овод медленно шел вперед, рассекая снег модными туфлями. Я же остановился, посмотрел на небо. «Не хочу. Не хочу за ним как на привязи идти. Это дорога на скотобойню. Слишком много я пережил за последний неполный год, многому научился, а главное, стал сам принимать решения. Я ставил перед собой цели и старался идти до конца. Вот только каждый раз, достигая финиша, я получаю разочарование. Вот и сейчас. Да какая ему, Оводу, вера? Он сейчас договорится с бугром, сдаст меня – и все, порежет меня Гунч. Мелко, по кусочкам. Будет сидеть и руководить: отрежьте военному левое ухо. Или не сдаст меня Овод?»
Мне показалось, будто мелькнули тени за спиной.
– Это верное решение. Малой кровью развязать такую проблему. Выгодно, – произнес торговец Дельный.
– Ништяково. Торгаш дело шепчет. Даже я с ним согласен, хотя помню, какая сволочь мне горло порезала, – прочирикал урка Чес.
– Я бы не пошел… Стремно, – прогундосил Унылый.
– Когда ж вы уже сгниете, – прошептал я.
Двум смертям не бывать – одной не миновать. Я ринулся за Оводом, а сзади посмеивалась троица давно умерших бандитов.
Зря я думал, что в Деревне нет фризов. Красная точка снайперского прицела уткнулась в мою военную куртку. «Ага, вон на чердаке еще «тело», а в доме – несколько бандитов присели на корточки».
Овод махнул рукой – и точка исчезла. Я догнал его и сказал:
– Прогуляюсь. Вы мест наших не знаете. Еще собачка покусает или кровохлеб порвет на части.
Овод же продолжал усмехаться:
– Мутант – кровохлеб? Это же страшилка, вызванная чрезмерным употреблением этилового спирта.
– Да, Олег Владимирович, продолжайте так и дальше думать, – посоветовал я. – Говорят, когда кровохлеб обхватывает шею, разрывает мышцы и начинает сосать кровь, человек еще живет некоторое время…
– Шесть секунд, – проронил Овод. – Ученые доказали, что у любого человека перед смертью еще шесть секунд происходят мысленные процессы. Если, конечно, вам не пустили пулю в голову.
Он перестал скалиться. Все мы опасаемся неизвестного, поэтому наше будущее вызывает настороженность. Да, Овод был явно не из робкого десятка: приехать в закрытую Зону, оставить красивую жизнь за чертой. Он мог потерять здесь намного больше, чем я.
Я же ощутил прилив сил. «Это моя Зона, и я знаю ее лучше многих бандитов. Я уже привык обходить аномалии, убивать мутантов, находить спасение, используя обычные вещи. Это моя земля, и я тут хозяин. Ответить на вопросы? Легко. Пусть Гунч боится выжившего военного спеца».
– Мы пришли.
Я аж опешил от такого поворота. «Куда пришли?»
– Кузьма, теперь я вас попрошу отдать оружие, – спокойно сказал Овод.
– Может, сразу руки свяжете? Или мешок на голову? – спросил я.
– Свяжу. Мешок – лишнее, но Гунч должен быть уверен, что живым вы не покинете подвал.
– Скажу честно, даже я начинаю сомневаться, – произнес я. Протянул пистолет рукояткой вперед. Овод ловко снял с себя шарф, замотал мне руки и только потом забрал «макарова». Затем бесцеремонно меня обыскал, отыскал нож на поясе. Повертел и ткнул в ствол стоящего рядом дерева.
– Потом заберете, Кузьма.
Авторитет толкнул меня в сторону подвала, и я послушно двинулся на встречу с Бугром. Темнота навалилась на Зону, и становилось все холодней. Снова появилась во рту неприятная горечь, да и сердце заколотилось сильней.
Я вдруг подумал, что это мои последние шаги. «Я еще могу рвануть в сторону, направиться к железнодорожной насыпи, а там и законовцы подтянутся. Или вслепую сыграть за Олега Владимировича? Вот и вход в подвал, который переоборудовал под себя местный торгаш. С ним я не пересекался, и, судя по разговорам сталкеров, это сэкономило мне много денег и нервов. Скряга. Усатый скряга».
Ступеньки, отлитые из цемента, фонарь в защитной сетке. Потолок низкий – пришлось нагнуть голову. «Будто на расстрел ведут. Эх, дядя Сева, что же ты замутил?» Поворот, еще ступеньки. Фризовца я заметил сразу, но снижать скорость не стал.
– Елы-палы… – выдохнул он и подавился сигаретным дымом.
– Цыц, – произнес Овод.
Этого бандюгана я узнал, именно он стоял возле Гунча, когда нас пытали.
Впереди показалась железная дверь. Овод три раза пнул по ней своими модными туфлями.
– Открыто! Или чё, рук нет, чтоб за ручку дернуть?
5
Овод оскалился чуть сильней и смачно стукнул рукоятью пистолета по дверному полотну.
– Шестера, открой! – проорал Гунч.
Фризовец открыл наконец двери, подобострастно нас пропустил и заголосил за нашими спинами:
– Уважаемый человек пожаловал, Гунч. С подарком. Гы!
Гунч не изменился за эти сутки. К золотому браслету прибавились часы с яркими камнями. Бугор сидел без бронежилета, его пузо колыхалось, бесформенной массой свисая между ног. Глаза урода при виде нас округлились, подбородки затрепетали. Он аж протянул руки, словно хотел вцепиться мне в шею. Я смотрел спокойно. Надо было бы изобразить испуг или забиться в угол, но мне претила такая мысль. Судьба провела меня трудной дорожкой, и я чувствовал, как изменился. Пресмыкаться я уже не мог, даже смотря в мерзкую морду этого бандита.
