Позволяя своим воинам тратить максимально допустимое количество сил, Горин вел их вперед. Он представлял себе, с чем именно пришлось столкнуться Морским Бродягам. Фридийцы — неутомимые бойцы, особенно тогда, когда чувствуют за собой преимущество.
Ренделцы уже тяжело дышали к тому моменту, когда до них долетели первые звуки боя. Однако это прибавило им сил, и они почти бегом обогнули последний скалистый уступ, отмечавший границу лагеря. Быстро рассыпавшись, они вступили в бой. Горин вскоре оказался рядом с закаленным Морским Бродягой, который яростно сражался, несмотря на то что по его мускулистой руке струилась кровь. Если бы они задержались на горной дороге еще несколько минут, этого человека, скорее всего, уже не было бы в живых.
— Как раз вовремя! — прохрипел Бродяга. — Мы уже подумали, что пропали!
Горин расправился со своим противником и обхватил Бродягу за плечи: тот явно едва держался на ногах.
— У нас были дела по ту сторону, — сказал он. — Мы пришли, как только смогли.
— Мы знаем, — отозвался Морской Бродяга. Устроив раненого в безопасном месте, Горин немедленно снова бросился в гущу схватки.
С неожиданным и крайне своевременным приходом подкрепления преимущество в этом бою стало склоняться на сторону воинов Четырех Армий. По одному, потом по двое, а потом и целыми группами фридийцы начали обращаться в бегство. Горин услышал усилившийся справа шум и понял, что уцелевшие фридийцы, которые пошли по скрытой горной дороге в долину, теперь отступают и отнюдь не рады тому, что увидели в собственном стане. Вскоре в лагере очутились их преследователи — нордорнцы, ренделцы и их боевые коты, хлынувшие через перевал следом за ними. Латром и Горин встретились в центре поля боя. Они устало оперлись на свои мечи и обменялись рукопожатием.
— Хорошо закончилось, — сказал Горин.
— Хорошо, что закончилось, — отозвался Латром.
К ним подошел Рохан, хотя и с рассеченным лбом, но, похоже, в целом не пострадавший. Рядом с ним шли Келтин и Битта. Битта хромала и время от времени встряхивала одной лапой.
— Да уж, хорошо, что закончилось, — проговорил юноша, кивая в сторону Морских Бродяг, которым удалось пережить этот бой. — Если бы вы не пришли на помощь, то нам бы долго продержаться не удалось.
Себастьян и Чевин тоже присоединились к группе командиров. Оба получили раны, требующие перевязки, однако в лагере у врачей были и более неотложные пациенты.
— Я вас поздравляю, — сказал Чевин. — Сегодня мы одержали важную победу.
Горин кивнул. Он понимал, что на самом деле это ему следовало бы поздравлять Харуза. Однако Харуз в сражении не участвовал, ни советом, ни действием. Горин надеялся, что хотя бы теперь, после того как он увел свой отряд на прибрежную дорогу, Харуз выйдет из непонятного оцепенения.
— Еще одна такая победа нас прикончит, — сказал он. — Где лорд-маршал?
— Завершает дела на поле боя у перевала. Он приказал мне попросить вас проделать то же самое здесь.
— Конечно, — согласился Горин. Действуя быстро и умело, нордорнцы и ренделцы сложили тела убитых фридийцев в кучу, чтобы сжечь. Некоторым было поручено изготавливать носилки для тяжелораненых. Воины с носилками последними ушли на юг из вражеского лагеря и перед уходом подожгли беспорядочно расположенные палатки и шалаши. Вскоре весь лагерь пылал. Рохан устроил на носилки и Битту: она уже не могла наступать на раненую лапу. Он не сомневался, что столь смелый боевой товарищ заслуживает такой чести.
Харузу казалось, что он горит как в лихорадке. Где Флавьель? Она обещала руководить боем, обрушить ледяную реку на головы их врагов. Их план был безупречным. Неужели она находилась на том драконе, которого ранили его солдаты? Он страшился даже думать о том, что ее дракон мог оказаться под смертоносной лавиной и что теперь она мертва.
Нет. Это немыслимо! Цепляясь за остатки надежды, он уверял себя, что снова увидит ее, заключит в свои объятия.
Тем временем он распоряжался расчисткой поля боя. Голова у него пульсировала болью в такт ударам сердца, и, несмотря на мороз, он обливался потом. Он поймал себя на том, что не жалеет солдат Рендела и Нордорна, которые погибли или получили раны. Вместо этого он досадовал по поводу того, что трясинные воины покинули поле боя под жалким предлогом защиты своей части Рендела. Если бы они остались там, где он приказал, то, может быть, отвратительный Тассер сейчас валялся бы среди мертвых.
Или, может быть, трясинный житель оказался прав и ледяной дракон действительно направился в Трясину. В этом случае жалкое оружие трясинных воинов и их не менее жалкие доспехи дадут дракону безусловное преимущество, сколько бы легких ранений он уже не получил. Результат будет один: Тассер умрет вместе с остальным жалким подобием своей армии.
Харузу хотелось думать, что на том звере находилась Флавьель. Она вернется к нему с триумфом.
— Мы победили, сэр!
Это сказал Peгec. Он сильно хромал. Харуз заметил, что молодой аристократ получил удар мечом по ноге. К счастью, сухожилия не были рассечены, так что можно было надеяться на скорое выздоровление.
— Конечно, — отозвался Харуз, — конечно. Где Чевин?
— Все еще на поле боя.
— Скажи ему, чтобы явился ко мне.
Peгec отсалютовал и захромал, чтобы исполнить приказ. Вскоре Чевин, усталый, но, по-видимому, целый и невредимый, уже подходил к Харузу.
— Вы меня звали?
— Как держится противник?
— Они сломались, сэр, и бегут.
— Гоните их до лагеря, — приказал Харуз. — Если они окончательно потеряли боевой дух, то можете дать им уйти. Но только убедитесь в том, что они действительно бежали. И если ты там найдешь Горина, то скажи ему, чтобы он распорядился привести поле боя в порядок, как здесь делаем мы. Понял?
— Конечно, сэр.
Чевин, отсалютовав, отправился выполнять распоряжения Харуза. Лорд-маршал снова вернулся к своим мыслям. Возможно, Горин погиб. Хотя теперь ему не важно, что Ясенка снова станет вдовой. Харуз телом, сердцем и душой принадлежал теперь колдунье Флавьель, и его не тревожила даже небольшая преграда в виде жены-изменницы.
Странно. Он вспомнил о Маркле всего один раз, когда встретил Флавьель неподалеку от этого самого места, и то только в связи с тем, что жена покушалась на его жизнь.
У него снова больно сжалось сердце. Флавьель! Лишь она достойная спутница для такого человека, как он.
Его мысли лихорадочно кружились. Куда делись остальные ледяные драконы? Почему после того, как Рохан предательски убил одного дракона, ренделцам пришлось сражаться только с одним из оставшихся пяти? Когда одного дракона засыпало лавиной, а второй, раненый, улетел на юг, почему остальные три всадника не пришли ему на помощь?
Нет, Флавьель не могла его покинуть! Вероятность того, что она была среди тех, кого почему-то не оказалось на поле боя, резко уменьшилась.
