Отрывисто залаял «Кедр». На этот раз очередь была прицельной. Иван вывел из строя двоих стрелков, вооруженных двустволками. Оба свалились замертво, не успев сделать ни одного выстрела. Их оружие попытались подобрать товарищи, но тут же и сами получили по пуле.
Огневая мощь Веселого поселка была подавлена.
Перепуганные грибники толпой ринулись прочь, сшибая, давя друг друга. С края перрона они посыпались, как горох, и многие, падая, переломали себе ноги. Лишь человек десять с лопатами в руках попытались броситься в отчаянную банзай-атаку, но Громов срезал их одной очередью. Соня пальнула еще несколько раз, а юноша все еще не мог прийти в себя.
Жители Веселого поселка в беспорядке отступали.
Дима бросил пистолет и сел прямо на холодный пол. Его мутило.
– Я убил человека. Убил человека… – повторял он снова и снова.
– Понимаю, хреновое состояние, – Иван перегнулся через подлокотник и ласково потрепал Самохвалова по макушке. – Но ты молодец, парень. С первого выстрела – и сразу в лобешник.
– Иван… Иван, вы заранее знали, что они явятся? – процедила сквозь зубы Бойцова. Она стояла, уперев руки в бока, чуть наклонив голову, и глядела на Громова мрачно, недобро.
– Скажем так, имелись опасения, – неохотно проворчал в ответ Иван.
– А как же гарнизон? Их всех вырезали? – Соня надвинулась на ветерана. Ее правая рука будто бы машинально опустилась на пояс, где торчала рукоятка «Бердыша».
– Ха. Чтоб эти инвалиды покрошили наших парней? – осклабился Лис. – Да ни в жизнь. Те заперлись в вестибюле. Такой была инструкция. Все в порядке с ними, расслабься.
Но, видя, что девушку его слова не убедили, Лис добавил:
– Можно было поставить в туннеле пару мин. Тогда все кончилось бы еще раньше, но… Полковнику виднее, он отличный шахматист, тонкий стратег. Значит, решили шугануть соседушек, чтоб больше не лезли. И для вас с Димой отличная практика.
– Оно и видно, – отозвалась Соня с тяжелым вздохом. – Начальники вечно что-то там мудрят, а гибнут простые люди…
Иван спорить не стал.
Во время совещания в штабе он тоже предлагал совершить превентивный удар. Имелись серьезные основания считать, что Сергей Ларионов, предатель, работавший на Империю Веган, мог подготовить атаку грибников. Решение проблемы напрашивалось само собой: ударить по Веселому поселку первыми. Но полковник эту идею отверг и настоял на более сложной и тонкой комбинации.
«А ведь у нас тоже потери есть. Постового-то замочили. Может, и еще кого», – отметил про себя Громов. Он отлично понимал чувства Бойцовой. Но выступал, как и она, простым исполнителем чужой воли.
Самохвалов все никак не мог прийти в себя. Только что он совершил первое в своей жизни убийство. Убийство оправданное, необходимое, но… Смерть есть смерть. С непривычки ее ледяное дыхание всегда сковывает душу могильным холодом.
Соня пошла осматривать место побоища. Грибники не шевелились. Пули, выпущенные Лисом, прошили их тела насквозь. Признаки жизни подавал лишь один. Вожак. Он лежал, скрючившись, и конвульсивными движениями пытался зажать раны на ногах.
Девушка подошла, присела на корточки.
– Ну что, придурок? Отвоевался? – спросила она, с безграничным презрением разглядывая атамана с Улицы Дыбенко, который повел своих людей на верную смерть.
– Чего ты добивался? Слышь, козел? – прошептала Соня, стараясь заглянуть в глаза поверженному врагу.
В ответ главарь грибников… рассмеялся.
Его хохот был больше похож на кудахтанье. Спазмы, сотрясавшие тело предводителя грибников, казались агонией смертельно раненного человека. И все же это был именно смех. Злорадный, торжествующий смех.
Что угодно ожидала услышать девушка – слезы, мольбы, проклятия, но только не этот страшный, булькающий смех.
– Они придут за вами, кхе-хе! – просипел грибник. – Веганцы. Скоро будут здесь! Штурмовые группы, кхе-хе-хе! Они уже готовы. Готовьтесь и вы. К смерти, суки.
Грибник смолк.
Зловещая тишина воцарилась на станции.
10 апреля, за семь месяцев до войны, поздний вечер,
станция Площадь Ленина
Алиса писала очередное послание. Долго, старательно выводила каждую букву.
Длинная дорога предстояла этому листочку, вырванному из школьной тетрадки. Через территорию враждебной Империи Веган – на правый берег. В штаб полковника Бодрова. Лейтенанту Сергею Ларионову лично в руки. У письма было бы мало шансов дойти по адресу, если бы его нес обычный гонец. Веганцы на таможне перетрясут все пожитки, заглянут в каждую щель. От них сложно что-то спрятать. Но Борис Молотов спокойно обходил все посты веганцев, переправляясь через Неву в районе моста Александра Невского. Он доставит сообщение Чайки из рук в руки, и даже не поинтересуется его содержанием. Такой уж он человек, Борис.
Лейтенант Ларионов будет доволен.
Алиса глубоко вздохнула и написала последнюю строчку.
«Таким образом, оборона станции Площадь Ленина организована грамотно. Это одна из самых неприступных крепостей Альянса».
Чайка честно выполняла миссию, возложенную на нее командованием Оккервиля. Третий год летели из Большого метро ее донесения. Все они были доставлены адресату.
Глава восьмая
КРЕСТЫ
За четыре дня до начала войны, 11 часов,
набережные Невы
Диме Самохвалову с самого начала не нравилось, что Денис Воеводин постоянно отправлял то одного, то другого сталкера на разведку.
«Вместе надо держаться, – размышлял юноша, – тогда мы – сила».
Но озвучивать свои мысли парень не решался. До сих пор болело ухо, ощутившее на себе суровую мощь командирского кулака.
Радовало лишь то, что на разведку не посылали ни Диму, ни Соню. Ополченцам Воеводин доверял мало. Имел на это полное право…
И вот от пяти человек осталось четверо. Эдуард Вовк бесследно исчез. Полчаса прождали его солдаты Оккервиля, но тщетно. Терпение Самохвалова лопнуло.
– Надо искать Эда! – закричал юноша.
– Где? – хмуро процедил в ответ Денис Воеводин. – Тут огромный жилой массив. И кладбище. И заросли. Год провозимся.
– И что вы предлагаете? – кипятился Дима. – Бросить Вовка на произвол судьбы?!
– Я не предлагаю. Я приказываю, – отвечал командир ледяным голосом. – Продолжать движение. За мной.
И Денис двинулся вверх по лестнице, держа наготове автомат.
Парень опешил. Он просто потерял дар речи. В голове не укладывалось, что Денис Воеводин, совсем не бездушная машина, честный, порядочный офицер, мог так легко смириться с пропажей бойца.
