Можно ли доверять такому проводнику? Вопрос повис в воздухе.
Пока что их цели совпадали. Даниле нужно было вернуться домой. Путь сталкеров лежал туда же. И все же…
Смутное беспокойство мучило Диму. Во время короткого привала он хотел пошептаться с Соней, но та лишь нетерпеливо отмахнулась. Не городи, мол, ерунды. Тогда юноша подсел к Псареву.
– На фига Даниле рельсы? – опасения Димы позабавили Игната. – Да тут кроме них ориентиров до хренища. Провода. Знаки дорожные. И эти. Как их. Таблички остановок. Разуй глаза, Самосвал. Тут и слепой дорогу найдет, хых.
Тот огляделся. Да, все именно так и было. Прямо над его головой болталась табличка «Лит_ _ская у_ _ца». Уцелели даже номера трамваев, ходивших по Лесному проспекту: 20, 38, 61. Хоть провода и оборвались много лет назад, маршрут трамвая по ним определить было несложно. А главное, никаких других вариантов пока просто не наблюдалось. Один-единственный проспект, прямой, как стрела, исчезал вдали. Ни крупных перекрестков, ни параллельных магистралей. Иди себе прямо и в ус не дуй.
«Вот я олух. Напрасно человека подозревал. Не такой же он дурак, чтобы в двух соснах заблудиться. А тут именно так».
Вопрос, стоило ли в таком случае оплачивать долги караванщика, оставался для Димы открытым. Но он решил, что это уже не его ума дело.
Привал закончился. Отряд двинулся дальше. Никаких странностей в поведении Данилы заметно не было.
«Почудилось», – подвел Дима черту под всеми волнениями и переживаниями.
Проводник тоже перестал на него оглядываться. Видимо, понял, что за тыл можно быть спокойным. Это весьма польстило самолюбию Самохвалова.
* * *
Опасения Димы относительно караванщика лишь позабавили Псарева. Ну, каких, в самом деле, сюрпризов можно ждать от человека, который возвращается домой?
Данила делал свое дело на совесть. Спокойно, уверенно вел отряд по Лесному проспекту. Не метался, не паниковал, легко и непринужденно отыскивал ориентиры, на усталость не жаловался. Из непутевого караванщика вышел отличный проводник.
Отряд миновал станцию метро Лесная. Среди руин Пес разглядел приземистый вестибюль, лишенный каких-либо архитектурных изысков.
«Если бы не этот чертов Размыв, прошли бы к северянам напрямик», – с сожалением подумал Псарев.
Природно-техногенная катастрофа, случившаяся в 2013 году, получила у жителей метро название «Размыв-два».
Первый Размыв произошел в 1995 году из-за плывуна, главного врага метростроевцев. Всему виной была очередная спешка: в 1970-е годы метростроевцы торопились открыть Площадь Мужества, первую в мире односводчатую станцию глубокого заложения, и проложили туннели через водоносные пески. Двадцать лет сотрудники метрополитена боролись с грунтовыми водами, поступавшими в туннели, но все усилия оказались тщетными. Четыре станции метро, от Девяткино до Площади Мужества, до 2004 года работали как обособленная мини-линия… Дальше пассажирам приходилось ездить на автобусах
[10].
Размыв-два был еще масштабнее. Ядерные взрывы потревожили подземные реки, сдвинули с места массы песка и супеси, которые в считанные часы уничтожили и новые туннели, построенные в конце 1990-х, и станцию метро Лесная в придачу.
Игнат Псарев не видел первого Размыва. Когда он родился, красная линия уже функционировала нормально. Зато он помнил рассказы отца и деда. Они каждый день девять лет подряд героически штурмовали наземный транспорт по пути на работу…
«Какое счастье, что я эту жесть не застал», – размышлял тогда маленький Игнат.
Зато он стал свидетелем давки, на фоне которой померк даже печально знаменитый московский «эффект Выхино». В тот день, когда сотни тысяч людей, напуганных воем сирен, ринулись искать спасения в метро…
Пес тряхнул головой, отгоняя ненужные воспоминания. Сейчас от него требовались предельная собранность и концентрация. Они шли по сравнительно безопасным местам, где постоянно шныряли караваны, но не стоило недооценивать те угрозы, что таили в себе мрачные руины спальных районов.
До пересечения Лесного проспекта с улицей Кантемировская маршрут движения отряда был настолько прост, что Игнат даже заскучал. Но вот остались позади жилые кварталы. Началась зона пустырей, разросшихся парковых зон и дорожных развязок. И почти сразу сталкер почувствовал тревогу. Местечко здесь было жуткое, не лучше Пискаревки. Тоже кладбище, если подумать. Только вместо гробов – автобусы.
Здесь, у въезда на улицы Политехническая и генерала Карбышева, скопилось несметное количество автотранспорта. Северянам было недосуг растаскивать грузовики и легковушки, сбившиеся в гигантскую кучу-малу, словно первоклашки на перемене. Для караванов проделали проход, а все остальное оставили гнить. Никакой пользы выжившим эта груда металлолома принести уже не могла.
– Хорошо, что снег присыпал, – заметил Данила во время второго привала, указывая на остовы автомобилей. – А то идешь мимо – и душа в пятки. Эти таращатся… Скелеты.
– И че такого? – хмыкнула Соня. – Че скелетов-то бояться? Они ж мертвые.
Проводник, до этого ни разу не сказавший девушкее ни одного резкого слова, процедил в ответ сквозь зубы:
– Че такого, че такого. Ишь, какие мы смелые. А ты попробуй, прогуляйся тут весной. Когда все эти, мать их, подснежники появляться начинают. И ты увидишь… Эти черепа, торчащие из окон автобусов. А щас, блин, конечно, легко храбриться.
Караванщик сплюнул на снег и отвернулся.
Соня вздохнула, потупилась и отсела от Данилы подальше.
Дима смерил проводника тяжелым взглядом. Он терпеть не мог, когда кто-то грубил его девушке. Пусть даже Соня этого и заслуживала.
– Однако холодает, – заметил Псарев, поежившись. – Еще немного – и мы повторим судьбу генерала Карбышева. И как раз на улице его имени, хех.
Никакой реакции от спутников не последовало. Игнат понял, что «молодняк» ничего не знает о судьбе героя Великой Отечественной войны Дмитрия Михайловича Карбышева, которого немцы поливали на морозе водой, пока генерал не превратился в ледяную статую. Пес лишь рукой махнул. Что, мол, с вас взять, неучи.
Сталкеры попили горячего чая из термоса, взбодрились. Можно было идти дальше.
– Выдвигаемся! – скомандовал Игнат и решительно отправился вперед мимо свалки ржавых автомобилей.
Игнат скелетов не боялся. Он давно привык встречаться глазами с пустыми провалами глазниц полуистлевших черепов. Не мертвецов, живых стоило опасаться, не важно, людей или зверей.
Именно сейчас Пес осознал с пугающей ясностью: они не одни среди этих безжизненных руин.
«Кто-то следит за нами», – подсказала интуиция.
Командир то и дело оглядывался по сторонам. Он не замечал ничего подозрительного, но от этого на душе становилось лишь тревожнее.
