Сдаваться так просто сталкер не собирался. Он еще минут пять барабанил в дверь, ругался и угрожал. Безрезультатно. Конвой ушел, а караульные, если они здесь и присутствовали, никак себя не выдавали. Тишина царила в тюремном блоке.
Лишь из соседней камеры раздался вдруг сдавленный стон:
– Игнат, ну, хорош! Голова раскалывается!
Голос принадлежал Даниле.
– А. Очнулся, сученыш, – брезгливо произнес сквозь зубы Псарев.
Местные не узнали Данилу. Либо перед Игнатом разыгрывали какой-то странный спектакль, либо, что вероятнее, тот оказался самозванцем. Затесаться в толпу караванщиков мог любой. Постовые на Выборгской ни умом, ни сообразительностью не отличались, провести их смог бы и ребенок.
– Ты чьих будешь? – крикнул Псарев в темноту. В самые тяжелые моменты жизни, когда все вокруг валилось из рук, Игнат начинал сыпать цитатами из фильмов, книг и анекдотов. Видимо, так его рассудок защищался от реальности.
– Че? – отозвался Данила. Пес даже сплюнул от досады.
По всей видимости, фильма «Иван Васильевич меняет профессию» лже-караванщик никогда не видел.
– «Че»… Через плечо. Чей ты агент, гнида?
Игнат давно был уверен, что Данила не тот, за кого себя выдает. Оставалось выяснить, какую из группировок он представляет. Вариантов было не так уж много.
Приморский Альянс – раз. Но это означало бы, что капитан Гаврилов ведет двойную игру, а верить в это не хотелось.
Оккервиль – два. Но в таком случае караванщика должны были знать Соня и Дима.
Империя Веган – три. К этому варианту Псарев склонялся с каждой минутой все сильнее.
И уж совсем невероятной выглядела версия, что Данила все-таки человек северян, а перед Игнатом просто ломают комедию.
Остальные общины едва ли имели возможность рассылать по метро разведчиков.
– У меня имя есть, – проворчал из мрака Данила.
– Зашибись. Имя у него есть! – бросил с раздражением Игнат. – Да срал я на твое имя, говнюк! В метро только ленивый не меняет кликухи. А ты свое имя и не называл. Че, не правда? – добавил Пес чуть погодя, пересилив приступ ярости. – Так что не вякай тут, самозванец.
– От самозванца слышу, – проворчал в ответ лже-караванщик.
Сталкер застыл с приоткрытым ртом.
Данила производил впечатление человека, не знакомого с культурой предвоенного мира. Он и родился после войны, а значит, видеть фильмы никак не мог. Книги, сборники стихов в метро можно было найти. «Старики», к которым Пес причислял и себя, иногда цитировали смачные фразы из любимых кинофильмов, но «молодежь» их, как правило, не понимала.
И вот сейчас Данила ответил на реплику про самозванца точно, как надо.
Пока Игнат пытался осмыслить происходящее, тот заговорил снова.
– Ты не веришь мне. Имеешь право. А я, почему я должен верить тебе?
«А ведь он прав, – отметил про себя Пес. – У нас с ним полная гармония, хых. Мы оба имеем резон друг друга ненавидеть… И подозревать».
– Кто ты такой? – произнес из темноты караванщик, сделав акцент на слове «ты».
Игнат уже хотел ответить, но замешкался.
Вольный сталкер? Смешно. Капитан Гаврилов весьма наглядно дал ему понять, какой он «вольный». Военнослужащий Альянса? И снова мимо. Ему не полагалась ни формы солдат Альянса, ни, что обиднее, усиленного пайка. Потомок казака? В это все равно никто не верил. А если и верили, то просто смеялись.
– Может, ты шпион Вегана? – раздалось из темноты. Псу оставалось лишь гадать, как следовало понимать последние слова: как шутку или как угрозу.
– А может, ты – шпион Вегана, м-м-м? – отвечал Игнат в тон Даниле. – Может, справку от веганов принесешь, что ты на них не работаешь?
– Че? – реакция лже-караванщика не отличалась оригинальностью. «Место встречи изменить нельзя» он, разумеется, не смотрел.
Это окончательно убедило Псарева, что в случае с «самозванцем» имело место банальное совпадение.
– Через плечо… Короче, я – сталкер. Раньше ходил с серьезным мужиком, Молотом. Может, слышал про него.
Данила издал неопределенный звук.
– Потом Молот сгинул, а я начал работать на Альянс. Точнее, у меня не осталось выбора. А в эту жопу мира я шел с письмом. От моего начальства к местному царьку, Феликсу. Да вот, как видишь, провалил миссию.
Пес решил ничего не скрывать. По крайней мере, не врать. В ответ он надеялся получить такой же ответ. Пусть и не совсем правду, но и не ложь.
– Ну, а поиски Молота… Это мое личное дело. Иначе я бы на это не подписался. Вот, собсна, и все. Хошь – верь, хошь – нет, но я говорю правду. Теперь твоя очередь, товарищ по несчастью.
– По какому несчастью? – перебил Данила.
– Как это – по какому? Ты тугой, паря? Нас обоих наверняка считают шпионами. И скорее всего, пустят в расход. А перед этим, как водится у порядочных людей, хорошенько попытают.
Из мрака донесся сдавленный стон.
Мысль о смерти не на шутку испугала караванщика.
– Так хоть перед казнью признайся, самозванец, кто твой босс?
Это словечко Игнат очень любил и с удовольствием вставлял, когда это было уместно.
Псарев затаил дыхание. Он сильно сомневался, что их обоих казнят. С гораздо большей вероятностью Феликс Ратников затеет тонкую игру, пытаясь извлечь из пленников максимальную выгоду. В крайнем случае их ждала ссылка на печально знаменитую «Дачу», что-то вроде каторги. Про это жуткое местечко ходили слухи в Большом метро.
Еще меньше Игнат верил в то, что Данила скажет правду. Но тембр голоса мог выдать истинное состояние его души.
Проводник помолчал пару секунд, а потом внятно и отчетливо произнес:
– Тертый. Владимир Терентьев. Торговый город.
Этот ответ спутал Игнату все карты.
Содружество трех станций, Сенной площади, Садовой и Спасской, считалось одним из самых богатых сообществ в метро. Деньги там крутились огромные. Имелись и вооруженные силы, а значит, числились и соглядатаи. В таком грязном деле, как торговля, шпионы просто необходимы. Перебирая в уме варианты, Пес упустил из вида Торговый город. Однако признавать свой просчет он не собирался.
– Да ладно?! Торгаши повоевать решили? Думаешь, я поверю в эту шнягу? – Игнат довел градус сарказма до максимума. Так он всегда поступал, когда реальных аргументов не хватало.
– Не воевать. Выживать, – мнимый караванщик отвечал спокойно, хладнокровно, не без гордости. – Скоро война…
– Вот это сюрприз! – хихикнул Пес.
– Сойдутся две страшные силы.
– И живые позавидуют мертвым! – ехидно продекламировал в ответ Игнат и оглушительно расхохотался.
